Безусловно, изучение шаманизма современными европейскими учеными неминуемо несет в себе искажения, обусловленные современной культурой, и поэтому воспринимается шаманизм, прежде всего, как нечто нехристианское, поганское («паганизм», или язычество), во-вторых, как что-то безумное, экстатическое, в-третьих, как имеющее дьявольскую окраску. В этом и состоит евроцентристский взгляд на другую культуру: Европа всегда идет впереди прогресса, а весь остальной мир за ней тащится, и необходимо его просвещать, вносить туда свою цивилизацию, культуру, христианскую религию. Конечно, когда такое отношение является основой взгляда на осколки древнего мира и внутреннюю архаическую память, сложно рассмотреть ценность последних.
Только в 20-м веке в Европе появились первые серьезные полевые исследования шаманизма. В России, кстати, такие исследования проводились еще в 19-м веке, возможно, потому что территория России издревле находилась на стыке двух миров: восточного и западного. Этой гигантской империи, приходилось уравновешивать в себе многие верования, и ей был присущ традиционно более мягкий взгляд на иноверцев. Поэтому этнографические описания российских исследователей шаманизма обладают большей ценностью и до сих пор. С развитием новой стратегии исследований – полевых исследований, суть которых состоит в том, что узнать другую культуру можно только прожив в ней, попытавшись понять внутреннюю организацию этой культуры на ее языке – мы стали получать более адекватную картину и увидели, что шаманский космос не менее сложен, чем космос европейской христианской культуры.
Шаманская практика целительства в некоторых случаях более утонченная, чем современная психотерапия. Наиболее глубокие психотерапевты считают, что преобразование психотерапии, ее инновации происходят только из шаманизма, из контакта с древней культурой. Шаманство – это древнейшая психотехнология работы с сознанием и личностью, поэтому очень важно иметь практическое знание шаманизма, снять свои предрассудки по отношению к нему.
Универсальность шаманской технологии трансценденции и экстаза, универсальность ее картографий и путей говорит о том, что шаманство универсально для человека вообще и универсальным образом проявляется в разных культурах, независимо от того, на каких языках, в каких ментальных и концептуальных схемах люди отображают реальность.
Изучая духовные традиции, мы узнали, что в них давно уже используются для восстановления всесвязности сознания особые языки, которые мы долго искали, исходя из задач психотерапии и практической социальной психологии. Эти языки занимают промежуточное положение между нашим повседневным языком и неким изначальным языком переживания, о котором гласят тексты мировых мистических традиций. Они являются языками нашего глубинного опыта, и если мы их знаем и обращаем особенное внимание на этот слой опыта, то тогда у нас намного быстрее происходит интеграция, мы намного полнее включаемся в коммуникативную ткань сознания именно теми гранями, которые необходимы для интеграции, восстановления, самосовершенствования.
Сила и интенция шаманской культуры к воспроизводству идеальной реальности была предельно героической. Обряды посвящения, характерные для сибирского и центрально-азиатского шаманизма, включают для себя ритуальную последовательность. Сибирские шаманы утверждают, что во время этого ритуала они «умирают» и лежат бездыханными в течение трех или семи дней в чуме или другом изолированном месте. При этом возникают истые галлюцинации: тело разрывают на части демоны или духи предков, оголяются кости, очищаясь от плоти, уходят воды, глаза выходят из глазниц (Басилов, 1984).
Вышеупомянутые примеры показывают, что духовное открытие обычно вызывает мощное необычное состояние сознания, часто с ярко выраженными чертами архаической матрицы смерти-возрождения, которые, конечно, могут быть, но могут и не быть сопровождаемыми хорошей интеграцией и стабилизацией на новом эволюционном уровне. Действительно возможен факт, когда человек имеет сильные мистические переживания, которые не имеют результатов в духовной эволюции. С другой стороны, вызывает сомнения истинность духовного развития, которое происходит без сильных переживаний необычных состояний сознания. Можно предположить, что духовная эволюция в некотором смысле является движением за пределы нормы человеческого сознания.
Опыты психодуховной смерти и возрождения или «второго рождения», которые близко связаны со спонтанными переживаниями биологического рождения, являются неотъемлемыми в ритуальной и духовной жизни многих культур. Они играют важную роль не только в шаманизме, первобытных ритуалах перехода и древнейших таинствах смерти и возрождения, но и в христианстве (показателен разговор между Иисусом и Никодимом о важности второго рождения «из воды и духа»), в индуизме (становление архатом или дважды рожденным) и в других великих религиозно-этических и философских системах.