А сплетники не дремлют, как я погляжу…
— Не совсем, Патрик, — вступил в разговор ангел. — На текущий момент нас не интересует образ светской львицы, он абсолютно не подходит для Ольги Андреевны…
Мужчины углубились в обсуждение будущего облика, максимально верно отражающего мою суть, а я предпочитала помалкивать, хотя иногда хотелось вставить реплику-другую, но я держалась. Пускай пробуют, а я посмотрю. Не понравится — устрою скандал и заставлю всё переделать. Интересно, я сумею устроить скандал? В конце концов мужчины сошлись во мнении, что природа и без них одарила меня щедрыми внешними данными (да-а-а?), а Патрику выпала честь лишь слегка подправить текущее положение дел, при этом категорически не меняя ничего глобально. Первым делом с меня сняли очки и платье, переодев в невнятный белый балахон и усадив в кресло.
— Челку оставляем? — спросили меня лишь раз.
А когда я растерянно кивнула (куда они собирались её деть?!), то на этом все разговоры завершились. Меня подстригли, покрасили, вымыли, высушили и уложили. Затем последовал макияж, который я не могла оценить по причине слабого зрения, но по словам всё того же Патрика он был «дневным наилегчайшим». И в тот момент, когда моих губ в последний раз коснулась кисточка, дверь распахнулась и внутрь завезли стойку с одеждой. Невероятно длинную стойку с кучей одежды! И пускай я слабо различала, что конкретно висело на этой стойке, но ума мне хватило, чтобы понять — это для меня, и сейчас всё это придётся мерить. Но не успела я и рта раскрыть, как стилист удивил меня вновь, лично подав очки, которые я надела с опаской. И сразу же поняла, что это не мои очки — из зеркала на меня смотрел шокированный, но невероятно милый ангел в белом балахоне и практически незаметных узеньких очках в перламутровой оправе.
— Вуаля! — возбужденно хлопнув в ладони, стилист начал забрасывать меня подробностями своей работы, из чего я уловила от силы процентов десять информации.
Мне волшебным образом удлинили и облагородили волосы, их длина достигла середины спины, а густота больше не заставляла краснеть и прятать их в крохотный пучок. Невзрачный пепельный цвет тоже претерпел изменения, получив редчайший, но абсолютно естественный жемчужный оттенок. Над прической Патрик долго не мудрил, выпрямив непослушные кудри и уложив получившиеся локоны женственным каскадом, а вот с макияжем, как мне показалось, перестарался. Безупречный сияющий тон лица, огромные васильковые глазища, которые невозможно было спрятать даже под очками, брови волосок к волоску, невероятно густые километровые ресницы, едва не царапающие стекла, и в завершение — алые губы, на которые я смотрела уже не меньше минуты. Такими губами только… кхм. На ум шли лишь пошлости, о которых не принято говорить вслух. Лишь делать.
— Макияж ужасен, — категорично озвучил мои мысли Самаэль, всё это время просидевший в кресле у стены слева. — Патрик, я просил женственность, а не разврат. Переделать.
— Но…
— Сейчас же. С меня обиженно сняли очки, надсадно сопя прямо в ухо, в два счета очередным волшебным средством смыли макияж и торопливо наложили новый.
— Так?
На этот раз я рассматривала себя ещё внимательнее. Глаза приобрели более естественный размер, как и ресницы, а на губах теперь лежал нейтрального оттенка персиковый блеск.
— Да, так намного лучше, — вновь решил за меня ангел, но мысленно я с ним согласилась. Выглядела я просто волшебно. — Переходим ко второму этапу. Ольга Андреевна? Раздевайтесь.
ГЛАВА 15
Предложение прозвучало приказом, но я не торопилась его выполнять, замерев в кресле. При всех? Вот так запросто?
— Ольга Андреевна? — Патрик склонился надо мной, вопросительно заглядывая в глаза. — Вам что-то не нравится? Прическа, макияж, очки? Скажите, мне очень важно знать.
— Я стесняюсь, — я отвела взгляд, нервно пожимая плечами. — Я не могу раздеваться при вас.
— Ох, ну что же вы! — парень эмоционально всплеснул руками и неожиданно визгливо крикнул в коридор. — Ильса! Где ширма?!
Ширма была предоставлена в кратчайшие семь секунд и установлена в угол таким образом, чтобы мне хватало места для переодевания, но при этом все зеркала оставались снаружи. А затем я начала мерить. Одевать и снимать, снимать и одевать. Выходить к мужчинам, выслушивать их мнение и снова снимать. На вешалке преобладали платья однотонных пастельных и голубых тонов, причем и фасон их был схожим: без рукавов, с вырезом средней глубины и широкой юбкой чуть выше колена. Были и иные вещи, но по сравнению с платьями они занимали не больше четверти места на стойке. Блузки, юбки и даже несколько деловых костюмов и вечерних платьев, но их количество меркло по сравнению с платьями. К тому моменту, когда я уже откровенно проголодалась и больше всего мечтала о стейке, а не об одежде, мне подали последнее платье.