Изуми поставила на пол блюдце, высыпала на него щепотку трав из поясной сумки и подожгла. По комнате-корзиночке поплыли тонкие завитки ароматного дыма. Дэавьянга взяла металлическую чашу, маленькую, но увесистую, принялась водить по краю пестиком. Чаша зазвенела, загудела, запела, и тавинка запела вместе с ней, негромко, мелодично и монотонно.
Эдна поневоле слушала, опустив голову. Слушала, слушала…
Обруч, который сжимал горло, исчез. Дыхание стало свободным и лёгким, желание рвать горло криком испарилось. Веки отяжелели и начали слипаться. Эдна прилегла среди подушек, свернулась клубком и незаметно для себя провалилась в сон.
8.
Ей приснилось, что она падает в пропасть с вершины огромного дерева. Сердце сжалось от ужаса. Но за секунду до удара о землю она проснулась.
Вокруг было темно. Нет, не совсем – на полу дрожал язычок пламени в чаше, вокруг него вились мошки и тонкие кольца дыма. Под щекой покоилась шелковистая подушка, с плеч сползало пухлое одеяло. Плетёные стены, полки, коробки, коврики. Где это она очутилась? А, вспомнила. На Алитаве, в лесной деревне у лемуров. В деревне висячих мостов.
Возле постели сидела Канаш. В полумраке светили глаза тёплого, янтарного цвета, огромные, усталые и задумчивые.
-Как ты? Можешь не отвечать, просто кивни.
Эдна послушно кивнула.
-Попей.
Девушка взяла протянутую чашку, сделала глоток травяного напитка. Салат немного завял, но есть было можно. Она проглотила несколько кусочков то ли теста, то ли фруктов, облепленных цветочными лепестками. Странное состояние, словно то ли во сне, то ли наполовину на том свете, ни чувств, ни мыслей, ни желаний.
-Можешь ничего не рассказывать, это всё потом. Скажи мне, чего ты хочешь? В самом деле, твёрдо решила остаться здесь и жить с нами?
Староста с явным беспокойством смотрела на неё.
-Если передумала, то я отвезу тебя в космопорт.
Эдна помотала головой. Она не передумала! Не сумела сберечь самого Хади, так хоть принесёт пользу его сородичам. Правда, не много же теперь им от неё толку.
Она почувствовала себя старой и немощной. А ещё поняла, что у неё и в самом деле есть выбор. Лемуры ведь – не эрниане какие-нибудь, не будут удерживать у себя, если она вдруг передумает тут оставаться.
Канаш улыбнулась, беспокойство исчезло с её лица.
-Всё будет хорошо. Сначала поживёшь у меня, потом получишь свой собственный дом. А сейчас тебя надо представить всем. Есть силы выйти к собранию и немного посидеть вместе со всеми у костра?
Эдна кивнула.
-Очень хорошо. Ты умница.
Тавинка проводила девушку до маленькой комнаты в задней части дома. Там можно было умыться и привести себя в порядок. Эдна обнаружила разорванный подол платья, вернулась обратно и получила кусок ткани, чтобы прикрыть прореху.
Послышалось шуршание. Девушка медленно огляделась. В окна и двери лезли цветы, животные и дети. Сначала просовывались кудрявые ветви, потом между ними появлялись пушистые остренькие мордочки и большеглазые личики.
-Кыш! - беззлобно прикрикнула Канаш.
Никто никуда не исчез, но дверной проём освободили. Двое молодых ребят спустили девушку вниз так же, как утром поднимали наверх – в подвеске для малышей. Староста задержалась на площадке возле блестящего диска.
Над ночным лесом поплыл тягучий звон тавинского гонга.
Посреди большой поляны в углублении, выложенном камнями, горел костёр. Туда что-то подбрасывали, и языки пламени становились зелёными, синими, фиолетовыми. На поляне собирались тави, спускались из домов, выходили из-за деревьев, приезжали на шагающих птицах, которых оставляли поодаль. Они произносили или даже напевали что-то приветливое друг другу и Эдне, улыбались и рассаживались по кругу.
Дети бегали наперегонки с пушистыми зверьками, похожими на кошек. Крупные светлячки летали в воздухе и сидели в сеточках из травы, развешанных на ветвях кустов. Тихий смех, певучая речь, слабый тёплый ветер, запах фруктов. Всё было, как в Ао-Виите.