– Кого вы преследуете? – спросила Кинга, которая шла у него за спиной.
– А вам кажется, что я кого-то преследую?
– Я вижу, что вы кого-то преследуете, но не вижу, кого именно.
– Если бы вы видели и это, у меня бы появился повод для беспокойства.
Оказавшись по другую сторону гигантской башни сборочного ангара, Чиун замедлил шаг и махнул рукой, давая знать Римо, чтобы тот остановился.
Присутствие последнего его нисколько не удивило. Видимо, он давно знал, что Римо следует по пятам, хотя до сих пор и не подавал виду. Даже если бы на расстоянии ста ярдов от него прыгнула блоха, мастер Синанджу узнал бы об этом по треску ее ножек.
Римо остановился как вкопанный.
– Что случилось? – спросил он в такой тональности, что голос его был внятен одному Чиуну.
– Я следую за марсианином, – едва слышно пропищал Чиун.
– Куда?
– Если бы я знал «куда», то давно бы незаметно обогнал его и поджидал бы в месте его назначения, – прошипел тот.
Римо нахмурил брови и принюхался. Кроме обгоревшего металла, пахло человеческим потом и еще чем-то вроде шоколада.
– С кем вы разговариваете? – спросила Кинга, пытаясь разглядеть нечто, что, казалось, пряталось между лучами света.
– И скажи своей русской приятельнице, чтобы держала язык за зубами, – добавил Чиун.
– Она... – неуверенно произнес Римо.
– Венгерка, – за него сказала Кинга.
Чиун обернулся, внимательно посмотрел на женщину и втянул носом воздух.
– Русская. Но много лет прожила в этой стране.
– Кто это говорит? – спросила Кинга, еще пристальнее вглядываясь в темноту.
– Вот то черное пятно впереди, – ответил Римо.
– Но там никого нет.
– Голос слышите?
– Да. Разумеется. Он похож на голос Микки-Мауса и Дональда Дака одновременно.
– Будем надеяться, что он воспримет это как комплимент, – усмехнулся Римо.
– Не надейтесь, – донеслось визгливое восклицание из темноты.
И Чиун снова тронулся в путь.
Римо поплелся за ним. И вдруг он увидел объект, вызвавший такой интерес мастера Синанджу.
Он был похож на технического работника НАСА. Он отступал, пятясь спиной, и, склонив голову, пялился на остатки гигантского тягача, расползшиеся по дороге, что соединяла сборочный ангар и возвышавшуюся в одиночестве пусковую башню. В руке он сжимал шоколадный батончик в наполовину разорванной яркой обертке. Разглядывая картину разрушений, он не забывал время от времени откусывать шоколадку.
– В этом малом нет ничего подозрительного, – заметил Римо, подойдя к Чиуну, занявшему позицию за металлической грудой, из которой торчали не успевшие полностью расплавиться гусеницы.
– Это тайный марсианский агент, – прошипел Чиун.
– С чего ты взял? – спросил Римо, и в следующее мгновение взгляд его упал на шоколадную обертку. Но было поздно – мастер Синанджу устремился к ничего не подозревавшему насовцу и схватил того за руку.
Техник, скорчившись от боли, опустился на одно колено и возвел глаза к небу, точно так же, как сделал это Римо, когда сидел на электрическом стуле и когда врубили ток.
При одной мысли об этом Римо бросило в дрожь.
– Ты арестован, агент Марса! – тем временем вопил Чиун. – Назови имя твоего предводителя – или погибнешь на этом самом месте!
– Что?...
– Чиун, отпусти его! – вмешался наконец Римо.
– Это лазутчик, которого отправила сюда коварная «Марс Инкорпорейтед». Поэтому ему должно быть известно, что здесь случилось. Говори, пришелец!
Бедолага заверещал, как магнитофонная запись в режиме перемотки:
– Мое имя Отис Клайн. Я из Бока-Рейтон. Я не понимаю, о чем вы говорите.
Римо предъявил ему удостоверение сотрудника НСБТ:
– По-моему, произошло небольшое недоразумение.
Чиун с такой силой сжал его руку, что у него глаза на лоб полезли. Весь багровый, он лишь пыхтел, раздувая ноздри.
– Смотри же, – с торжествующим видом обратился Чиун к Римо. – Он начинает обнаруживать свой истинный лик. Видишь, как выпучил глаза? Человек так не сможет.
– Это ты виноват, – сказал Римо.
– Я просто помогаю ему вернуть свое подлинное обличье, – возразил Чиун.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, ему придется делать пластическую операцию.
Римо наклонился, поднял выпавший из руки несчастного техника шоколадный батончик и поднес его к свету.
– Это, что ли, твоя улика? – спросил он Чиуна.
– Ну да. Этот шпион находится в чуждом ему мире, поэтому, чтобы выжить, он поглощает продукты, которые захватил со своей планеты.
– Чиун, это же батончик «Марс».
– Вот именно. С Марса.
– Да нет же.
Чиун раздраженно фыркнул:
– Прочти, что написано мелким шрифтом.
Римо прочел.
– Здесь написано: зарегистрированная торговая марка «Марс Инкорпорейтед».
– Вот тебе и доказательство! – вскричал Чиун и пуще прежнего стиснул руку «марсианина», на котором лица не было.
– Хаккетстаун, штат Нью-Джерси, – закончил читать Римо.
– Очевидно, имеется в виду марсианский Нью-Джерси.
– Нет никакого марсианского Нью-Джерси.
– Есть же Юпитер во Флориде, – возразил Чиун.
– Но нет Хаккетстауна, штат Нью-Джерси, планета Марс. Можешь мне поверить – в детстве я сам ел эти штуки.
– Точно такие же?
– Ну, может, обертки немного отличались.
– Ага! Значит, это дешевая подделка.
– Да здесь в буфете такие продают, о'кей?
Чиун подозрительно прищурился, так что на месте глаз у него остались лишь узенькие щелки.
Воспользовавшись его замешательством, Римо освободил несчастного техника.
– Недоразумение, – пробормотал Римо. – Вы свободны.
– Но мы не спустим с тебя глаз! – прокричал Чиун.
Техник растерянно поковылял прочь.
Чиун спрятал руки в колоколообразные рукава и смерил Римо недовольным взглядом. Затем он посмотрел на Кингу:
– А это кто такая?
– Кинга. Она журналист.
– Зачем она увязалась за тобой?
– Все о'кей. Она первая женщина, которая не лезет ко мне в «зиппер».
– Я не знаю такого выражения, – сказала Кинга. – Что оно означает?
– Ya tebya lyublu, – старательно выговорил Чиун.
– Prastee'te? – промолвила Кинга.
Чиун недоверчиво воззрился на нее:
– Она русская, а не венгерка.
– Я венгерка, но говорю по-русски.
– Bocsanat, – сказал Чиун.
– Koszonom, – ответила Кинга и спросила по-английски: – Вы говорите по-мадьярски?
– Похоже, да, – сказал Чиун.
– Как это по-мадьярски? – не понял Римо.
– Мадьярский – это национальный язык венгров, – ответила Кинга.
– Я думал, национальный язык венгров – венгерский.
– Только американцы могут быть настолько невежественны, чтобы не знать о существовании мадьярского языка, – презрительно заметила Кинга.
– Поляки почему-то разговаривают по-польски, – пробормотал Римо, видимо, не слишком в этом уверенный.
– Это совсем другое дело. Поляки – они славяне.
– Сколько пальцев я показываю? – неожиданно спросил Чиун, подняв ладонь и загнув большой палец.
– Negy, – ответила Кинга.
– Не chety're?
– Это русский. Я могу ответить по-русски, если хотите.
– От тебя исходит русский дух. Ты пахнешь борщом и черным хлебом.
– Все это я ела когда-то, но с тех пор, как я приехала в эту страну, я предпочитаю исключительно американскую кухню. Особенно мне нравятся бииг-меки и чизбургеры.
– В таком случае ты умрешь молодой и в страшных муках, – заметил Чиун.
– Кто этот грозный человек? – спросила Кинга у Римо.
– Чиун. Мой партнер.
– Какой странный! Удивительная откровенность в разговоре с незнакомым человеком.
Чиун издал носовой звук, похожий на вежливое фырканье. В руках он держал батончик «Марс», разглядывая его критическим взглядом.
– Это не пригодно к употреблению в пищу человека.
– Там шоколад, карамель и нуга, – пояснил Римо.
– В самый раз для марсианских желудков. Римо вздохнул:
– Послушай, с такими темпами мы ничего не успеем. Давай займемся делом или уберемся отсюда. Уже и так понятно, что за всем этим стоит та же сила, которая прикончила «Биобаббл».