– Типа кометы? – спросил Паган.
– Нет. Это творение человека.
– А-а, – протянул доктор Паган, которого летательные аппараты, сделанные человеком, интересовали лишь в том случае, если они направлялись к далеким мирам. Летать по земной орбите – это все равно что путешествовать в никуда. Неинтересно.
– Сегодня вечером объект пролетит над континентальной Америкой. Если он не отклонится от маршрута, то, возможно, будет виден в вашем районе.
– Да какое мне до этого дело? – устало спросил доктор Паган.
– Потому что в штабе СПЕЙСТРАК считают, что это тот самый аппарат, который уничтожил «Релайент».
Скучающее выражение слетело с лица Космо Пагана, как одежда с вешалки.
– Можете дать мне координаты?
Анонимный собеседник вполголоса сообщил координаты Объекта 617, после чего на линии повисла тишина, подобная той, что царит в далеком космосе.
Доктор Паган поспешил к своему тридцатидюймовому телескопу-рефрактору, установил на компьютере нужные цифры прямого восхождения и склонения и, задав команду ввода в функциональный режим, стал терпеливо ждать, пока система автоматического наведения развернет купол обсерватории и направит трубу телескопа на нужный сектор в северной части небосвода.
Его разбирало любопытство. Что же это такое было, что превратило «Биобаббл» в вязкую кучу из расплавленного стекла и стали?
Сунув руку в карман, достал оттуда шоколадный батончик, не глядя сорвал обертку и надкусил.
– Нет ничего лучше батончика «Марс», – пробормотал он. – Разве что «Милки вэй».
Глава 39
Разыскать дом доктора Космо Пагана в Тусоне оказалось намного проще, чем предполагал Римо. Смит сказал ему, что дом стоит на уединенном холме к югу от города и что туда ведет шоссе № 10. Возле дома росли тополя и желтые сосны, и с дороги его было не видно. Зато маячил на холме купол обсерватории, красный, как Марс, и вдобавок испещренный черными линиями, которые должны были наводить на мысль о марсианских каналах.
– Если это не здесь, я съем свою шляпу, – проронил Римо.
– Ты не носишь шляпы, – сказал Чиун.
– Это ты верно подметил. Да-а, если бы марсиане жили среди нас, думаю, они поселились бы в каком-нибудь унылом месте наподобие этого. – Римо свернул на дорожку которая вела к дому.
Они вышли из машины. Во всех окнах горел свет. Дом приглушенных бордовых тонов в темноте казался почти бурым. Под навесом стояли два автомобиля: «сатурн» и «меркурий кугуар».
Подойдя к двери, они нажали кнопку звонка.
Дверь открыла миссис Паган. Взглянув на удостоверение агента ФБР, которое показал Римо, она сказала:
– Он в обсерватории. Это на холме, четверть мили отсюда. Вы сразу увидите.
Когда они уже садились в машину, миссис Паган крикнула:
– Передайте ему, что эти люди из «Кью-Эн-Эм» снова звонили.
– Непременно передадим, – сказал Римо.
– Скажите, что они готовы увеличить гонорар за консультации вдвое.
– О'кей.
По мере приближения обсерватория все больше смахивала на планету Марс. Луна озаряла купол, и он горел красноватым свечением. Вершина же его сияла хрустальной голубоватой белизной, словно снега марсианского полюса.
– Этот малый поклоняется Марсу, как будто живет в Древней Греции, – сказал Римо.
– Греки называли его Арес, – заметил Чиун.
– А как, ты говоришь, называют Марс корейцы? – спросил Римо.
– Хва-Сонг. Огненная планета.
– Хорошее название.
– Считается, что, когда Марс виден на небосводе, это дурное предзнаменование.
– Я запомню, – сказал Римо.
Они миновали тополиную аллею и оказались у входа в обсерваторию. На красном куполе была открыта створка, в которой виднелся темный силуэт телескопа, обращенного в ночное небо.
– Похоже, Паган наблюдает за Марсом. Идем.
– Ты заходи, а я пойду другим путем, – сказал Чиун.
С этими словами Чиун растворился во мраке.
Дверь оказалась не заперта.
Римо, крадучись, вошел под мрачные своды купола. Все чувства, все рефлексы его мгновенно обострились, и эти рефлексы подсказывали ему, что в обсерватории находится только один человек. Это упрощало задачу.
Глаза его, постепенно привыкая к темноте, сначала различили трубу телескопа. Затем появилась фигура человека, сидевшего на высоком стуле, приникнув к объективу.
Римо двигался абсолютно бесшумно и был уже рядом, как вдруг астроном резко дернулся и отпрянул.
Стул накренился и начал заваливаться назад. Римо подскочил, схватил астронома, который отчаянно размахивал руками, пытаясь удержать равновесие, и водрузил его на место.
– Спокойно, спокойно, – сказал Римо.
Паган прижал руки к груди и, набрав в грудь побольше воздуха, выдохнул:
– Я только что видел... видел...
– Что?
Откуда-то сверху раздался скрипучий голос:
– Меня.
Римо посмотрел наверх:
– Чиун, что ты там делаешь?
– Смотрю вниз.
С этими словами мастер Синанджу прыгнул в отверстую щель заслонки, легко, как бабочка, впорхнул на телескоп и соскользнул вниз по гладкой поверхности трубы.
– Мне показалось, я вижу пришельца из космоса, – пробормотал доктор Паган. – Кто вы такие?
– ФБР, – ответил Римо.
– Что от меня нужно ФБР? – сердито спросил Паган.
Римо с интересом заглянул в объектив:
– Что-то я не вижу здесь никакого Марса.
– Я же не все время наблюдаю за Красной планетой. А вы незаконно вторглись в частные владения. Прошу вас немедленно покинуть обсерваторию. Я не раздаю автографов.
Оторвавшись от телескопа, Римо пристально и недобро посмотрел в глаза Пагану:
– Нам известно, что Рубер Маворс – это вы.
Паган нервно сглотнул и пролепетал:
– По-латыни это означает Красная планета.
– Под этим именем вы перекачивали деньги на счет «Биобаббла». Но мы хотим знать, зачем вы это делали.
– Я не обязан вам отвечать.
– Неправильный ответ, – сказал Римо, а Чиун сзади схватил Пагана за загривок и сжал свои костлявые пальцы с длинными ногтями.
Космо Паган с красным, как кусок говядины, исказившимся от боли лицом упал перед Римо на колени.
– Я всемирно известный астроном и экзобиолог, – запричитал он.
– В настоящий момент, – сказал Римо, – вы мне больше всего напоминаете марсианина.
– Вы не имеете права так обращаться со мной.
– Почему нет?
– Это не по-американски. Я являю собой национальный символ. Я занимаю ответственный пост.
– Начнем с начала. Зачем вам нужен был контроль над «Биобабблом»?
– Кто-то же должен был о нем позаботиться. Изначально проект задумывался как прообраз марсианской колонии, а они отказались от этой идеи. «Биобаббл» – это было единственное, что могло подогреть общественный интерес к Марсу. Я должен был спасти его.
– Идея высадки на Марсе накрылась в тот самый момент, когда российская космическая программа приказала долго жить, – сказал Римо.
– Вы рассуждаете в человеческих категориях. В геологических сроках высадка на Марс – это дело ближайшего будущего. Другое дело, что нам, молекулярным организмам двадцатого века, не суждено дожить до этого события.
– Говори за себя, бледнолицый, – сказал Чиун. К тому времени он смилостивился, и лицо Пагана постепенно принимало здоровый розоватый оттенок.
– Я взялся за спасение этого проекта, чтобы сохранить мою мечту.
– В том числе закачивали туда кислород и готовили пиццу, – сказал Римо.
– Не важно. Это был мой проект и мои деньги.
– А когда он стал всеобщим посмешищем, вы его поджарили.
– Это не я!
– Вы можете это доказать?
– У меня нет ни средств, ни соответствующей технологии, чтобы вывести на орбиту такой аппарат.
– Какой аппарат? – спросил Чиун.
Паган колебался.
– Ну! – грозно произнес Чиун и сильнее сдавил шею Пагана. – Правду, поклонник Марса.
Паган покраснел пуще прежнего. На лице его проступили синие прожилки вен, и наконец оно стало решительно похоже на марсианский ландшафт. Из кармана у него вывалился батончик «Марс».