Все это означало, что Римо не имел права заводить семью и детей, однако не исключало возможности в остальном вести нормальную жизнь – разумеется, соблюдая некоторые меры предосторожности.
«Что, если попробовать назначить кому-нибудь свидание? – думал он. – Почему бы и нет? В моем контракте нет ни слова о том, что я не имею на это права. Там лишь говорится, что я не должен связывать себя моральными обязательствами».
Итак, к моменту, когда самолет совершил посадку в аэропорту Логана, Римо был преисполнен решимости попросить свидания у первой красивой женщины. Ему не терпелось посмотреть, что из этого выйдет.
Только не на аэровокзале. Там было слишком много стюардесс. Знакомство со стюардессой не входило в его планы. Слишком назойливы. Он мечтал о женщине милой и скромной. Желательно с четвертым номером бюста. Впрочем, сойдет и третий – но чтобы непременно с хорошей походкой.
Очутившись дома – так по крайней мере называл Римо это каменное строение, бывшую церковь – и не обнаружив никого ни на кухне, ни в комнатах, расположенных этажом выше, он поднялся на самый верх, на башню – прежде служившую колокольней, а теперь предназначенную для медитаций, – откуда доносилось мерное биение человеческого сердца. Биение настолько слабое, что уловить его, казалось, невозможно и с помощью сверхчувствительного шумопеленгатора. Но для Римо не существовало ничего невозможного – его уши регистрировали даже ничтожно малые колебания воздуха. Найдя наконец мастера Синанджу, Римо решил поставить его в известность о том, что начинает новую жизнь.
– Хочу встретить Новый год в обществе нежного создания, – сказал он, – нежного, как финик.
– Не советую, – неожиданно низким голосом изрек Чиун, сохраняя величественную неподвижность статуи Будды.
– Почему?
– От фиников пучит.
– Да я не об этом! – воскликнул Римо, не скрывая своего нетерпения.
– От инжира тоже пучит.
– Да при чем тут инжир?
– Ты сам завел разговор о каких-то фруктах, – сказал самый жестокий из когда-либо живших на земле наемных убийц.
– Ты меня неправильно понял.
– До твоего появления я занимался созерцанием. Ты нарушил мой душевный покой. Но коль скоро ты мой приемный сын и нас связывают невидимые нити, я прощаю тебе это и готов выслушать твои объяснения, хотя заранее знаю, что они не что иное как порождение больного разума.
– Я только хотел сказать, что хочу назначить свидание женщине, чтобы встретить с ней Новый год.
При этом известии сморщенное, как сушеный гриб, лицо Чиуна, до сих пор неподвижное, вдруг ожило.
– Ты познакомился с женщиной?
– Пока нет. Но познакомлюсь.
– Откуда такая уверенность?
– Потому что с сегодняшнего дня я буду смотреть в оба. Надо успеть до Нового года.
Мастер Синанджу беспокойно заерзал на своей тростниковой циновке. Только наметанный глаз антрополога различил бы в нем представителя алтайской семьи, к которой принадлежат тюркские народы, монголы и корейцы. Чиун был корейцем. Он появился на свет еще в прошлом веке, но до сих пор его светло-карие глаза излучали неистощимую энергию молодости, и одного взгляда на них было довольно, чтобы сказать, что их обладатель рассчитывает пожить и в будущем. Голова его была начисто лишена растительности, если не считать серебристого пуха над ушами и жиденькой бородки, прилепившейся на пергаментном подбородке. Он был последним корейцем – главой Дома Синанджу, откуда вышли многие поколения ассасинов, или наемных убийц, состоявших на службе у фараонов и понтификов, халифов и царей. Своими корнями история Дома Синанджу уходила в далекое прошлое, во времена, когда человеческая цивилизация только зарождалась.
– Римо, я что-то не понимаю этой концепции, – сказал Чиун, поправляя полы шелкового серебристого кимоно с длинными широкими рукавами, скрывавшими кисти рук. – Объясни мне.
– Ты про что? Про Новый год?
– Да нет же. Я знаю, что на Западе укоренилась порочная традиция назначать начало года на самый разгар зимы, тогда как нормальные календари ведут летосчисление, начиная с весеннего пробуждения природы. Ты мне скажи, что значит назначать свидание.
– Ты встречаешься с женщиной, и вы проводите с ней время.
– Зачем?
Римо фыркнул:
– Потому что она нравится тебе, а ты нравишься ей.
– И что дальше?
– Зависит от того, как сложатся ваши отношения. Иногда одним свиданием дело и ограничивается. Иногда люди так и продолжают встречаться – всю жизнь.
– То есть женятся?
– Иногда случается и такое, – признал Римо.
– Так тебе нужна жена? – спросил Чиун, голос которого становился все более пронзительным.
– Да нет. Просто хочу попробовать вести обычный образ жизни. Ради разнообразия. Посмотреть, что из этого выйдет.
– Значит, ты собираешься встретиться с незнакомой женщиной, осыпать ее незаслуженными подарками, а возможно – даже накормить?
– Вроде того.
– Откуда ты узнаешь, что женщина тебе подходит, если у тебя даже не было времени приглядеться к ней?
– Я не собираюсь назначать свидание первой встречной.
– Странно... Если тебе нужна женщина, возьми ее, верно?
– Я говорю не о сексе, а об общении.
– И к чему ведет это общение?
– Ну, наверное, к сексу...
– Ага! – вскричал Чиун. – Тогда почему бы тебе не отказаться от этой бредовой идеи со свиданиями и не воспользоваться услугами той женщины, которая тебе понравится? Провести с ней ночь, может, две, если у нее, конечно, крепкие кости, а потом забыть о ней и вернуться к нормальному существованию?
– Если бы мне нужен был голый секс, то долго искать не надо. Вокруг полно голодных стюардесс.
– Что ж, займись стюардессами, а я, с твоего позволения, снова обращусь к медитации, – сухо промолвил Чиун, устремив взгляд в окно, из которого открывался вид на Куинси, штат Массачусетс.
– Да не нужны мне стюардессы. Все, что им нужно, это оседлать меня. Мне нужна женщина, с которой можно поговорить. Которая понимала бы меня.
– Ты можешь поговорить со мной. Я тебя прекрасно понимаю, хотя порой ты несешь ужасный вздор.
– Ты не женщина.
– Но я мудрее любой женщины. Я научил тебя тому, чему тебя не научит ни одна женщина. Какой страшный недуг поразил твой слабый мозг, что ты хочешь найти понимание и мудрость у женщины, существа, известного своей бесконечной глупостью?
Римо принялся нервно расхаживать по комнате:
– Послушай, пусть я ассасин. Я давно смирился с этим. Но я имею право занять свое свободное время чем-то еще, кроме тренировок и вечных споров с тобой.
– Ты спишь?
– Да.
– Ешь?
– Да.
– В твоей жизни есть я, верно?
– Ну и что?
– Следовательно, дни твои исполнены глубокого смысла, а ночи – покоя и умиротворенности. А что может дать тебе женщина?
– Я тебе сообщу, как только начну встречаться с одной из них, – огрызнулся Римо.
– Если тебе нужна жена, я помогу тебе найти ее.
– Мне не нужна жена.
– Если тебе нужна женщина, предоставляю тебе самому копаться в этой грязи.
– Спасибо. Премного благодарен, – сухо промолвил Римо.
В этот момент на резном столике черного дерева зазвонил телефон.
Римо схватил трубку:
– Римо! – Это был Харолд В. Смит. Только он начинал разговор так, словно бросал чаевые официанту.
– Смит? – в тон ему ответил Римо.
– Президент попросил меня заняться делом «Биобаббла».
– Стоит ли напрягаться? Ведь всем и так известно, что все это сплошное надувательство.
– Дело не в этом. Сегодня ночью «Биобаббл» был уничтожен.
– Кто же это сделал? Уж не тараканы ли?
– Нет. Под действием неведомой силы «Биобаббл» превратился в кучу расплавленного стекла и металлической окалины.
Римо удивленно заморгал:
– Но что это могло быть?
– Это и предстоит выяснить вам с Чиуном. Начните с места катастрофы.
– А мы не отбираем кусок хлеба у ФБР?