— Мне нужно поговорить с ним по срочному вопросу. Я надеялась, что вы сможете связаться с начальником тюрьмы в Галловее и организовать звонок.
Воцарилась секундная пауза.
— Это крайне необычно. Я не представляю себе, что может быть такого срочного, что тебе нужно немедленно поговорить с Бесвиком, если только ты не считаешь, что у него есть информация по недавним убийствам.
А это идея.
— Я прослеживаю одну зацепку, — неопределённо сказала я.
— Продолжай.
— В данный момент ничего больше сказать не могу. Но Сэмюэл Бесвик, возможно, сумеет помочь.
Барнс пробормотала что-то себе под нос. Она наверняка знала, что я сочиняю на ходу. Я скрестила пальцы.
— Ладно, — сказала она. — Дай мне пять минут, я посмотрю, что можно сделать, — она сбросила вызов.
Я оставалась на прежнем месте, смотрела на коттедж и думала. Минуты утекали прочь. Солнце почти скрылось, и я взглянула на время: уже десятый час. Наверное, мне не удастся поговорить с Бесвиком до завтрашнего утра. Я не была уверена, что сумею ждать так долго.
В кустах справа от меня раздался шорох. Я покосилась туда и напряглась, увидев ворону. Она выпрыгнула и склонила голову набок, изучая меня. Я покрутила головой, гадая, вдруг это очередное зловещее предупреждение, но тут больше никого не было. Только я, ворона и безмолвные призраки прошлого.
Мой телефон зазвонил, заставив меня дёрнуться и выпрямиться. Я ответила, чувствуя, как учащается мой пульс.
— Алло?
— Это детектив-констебль Беллами?
Я сглотнула.
— Да.
— Я Арчибальд Дженкинс, заместитель управляющего в ТЕВ «Галловей». Я получил ваш запрос на разговор с Сэмюэлом Бесвиком. Мы ценим, когда такие вопросы решаются в пределах рабочего дня, детектив. Мы тут не на побегушках у полиции.
(ТЕВ, здесь и далее — Тюрьма Её Величества, — прим.)
Я сохраняла ровный и отрывистый тон.
— Это экстренная ситуация, мистер Дженкинс. На кону могут стоять жизни.
— Мне так и сказали. Все заключенные уже изолированы на ночь. При любых других обстоятельствах я бы отказал вам в звонке.
Я уже знала, что будет «но». И улыбнулась про себя.
Дженкинс вздохнул.
— Но ладно. Я ограничу вас десятью минутами. Когда услышите сигнал, вас соединят с Сэмюэлом Бесвиком.
— Спасибо, — начала я. Дженкинс меня не слышал; он уже отключился.
Прошло несколько секунд, затем прозвучал пронзительный сигнал. Моё тело замерло, когда на линии раздался голос Сэмюэла Бесвика. Он казался неуверенным.
— Алло?
«Веди себя как профессионал, Эмма, — сказала я себе. — Держи себя в руках».
— Это детектив-констебль Беллами, — представилась я. — Мы с вами разговаривали.
Ответ Бесвика был сухим.
— Я не забыл, детектив. Зачем вообще может быть настолько срочным, что вы вытащили меня из камеры в такой час?
— Вы солгали мне, — ровно сказала я.
Бесвик не ответил сразу же. Когда он заговорил, его слова звучали медленно.
— Я не уверен, о чём именно вы говорите.
— Вы сказали, что убили моих родителей, вы признались мне в лицо. Но вы этого не делали, так? Вы их не убивали. Зачем вы солгали? Прикрываете кого-то? — я слышала напряжение, вибрировавшее в его голосе. — Что вы пытаетесь скрыть?
Бесвик заговорил тихо.
— Откуда? — спросил он. — Откуда вы узнали?
— Это не имеет отношения к делу, — рявкнула я.
— Вы нашли улики, оправдывающие меня? — каждое слово дрожало отчаянной надеждой. Бл*дь. Я не могла уворачиваться от его вопроса.
— Улик недостаточно, чтобы удовлетворить суд, — ответила я честно. Я услышала, как он испустил звучный, но не удивлённый вздох. Я подняла подбородок. — Но я их найду, это я вам обещаю. Сначала мне нужно знать, зачем вы солгали. Какой это служило цели? И если вы опять мне соврёте, я…
— Вы, — перебил он. — Я соврал из-за вас.
Я моргнула.
— В смысле?
— Вы потеряли родителей.
— Я их не потеряла, мистер Бесвик. Их убили.
Он вздохнул.
— Вам нужно было обрести покой. Закрыть это дело. Вам нужно было знать, что виновный наказан. Один лишь взгляд на ваше лицо сказал это мне. Я подумал, что вам будет лучше, если вы будете верить, что правосудие восторжествовало.
— Но если вы их не убивали, тогда бл*дское правосудие не восторжествовало! Их убийца до сих пор на свободе!
Ответ Бесвика был мягким.
— Я провёл в тюрьме четверть столетия. Я наверняка буду здесь до самой смерти. Никто не узнает, кто на самом деле убил ваших родителей. Только не через столько лет.