— Зачем их держать? — подал голос Володя. — Раз не хотят служить, пусть уходят.
Генерал усмехнулся и положил руку на плечи племяннику,
— Это на гражданке так делается: заявление написал и — привет начальнику. А в армии свои законы и очень суровые. Их четыре года государство бесплатно кормило, одевало, учило. Потратило огромные деньги, а они при первых же трудностях рапорты пишут… Я к чему все это? Да чтобы ты среди этих молодых офицеров не очутился! Ты живешь в хоромах, ни в чем не нуждаешься. Никто тебя не обматерил, никто тебя не облаял, а в армии все это познаешь и испытаешь на собственной шкуре. Мой добрый тебе совет: прежде чем офицером стать, испытай самого себя. Для этого вначале поступи в институт, куда тебе отец предлагает. Проучись с годик, окунись в безоблачную студенческую жизнь и если после этого тебя потянет в серую солдатскую казарму, тогда с Богом!
— Дядя Костя, я не хочу зря терять год. То, что вы мне рассказали, это меня не пугает. Я…
— Молчи! — оборвала мать. — Ты слушай, что он тебе говорит. Он седой стал от такой жизни, а у тебя еще молоко на губах не высохло.
Генерал долго беседовал с племянником и в конце концов убедил того, что надо поступать в институт. Когда Володя согласился, мать от радости расцеловала его. После беседы с племянником генерал заглянул к Алексею Романовичу. Тот сидел за столом и просматривал газеты.
— Ну что, уважаемый генерал? Надеюсь, ваша беседа была плодотворной?
Константин Викторович уловил в его голосе скрытую усмешку, но сделал вид, что не понял ее и спокойно ответил:
— Не каждому дипломатическому работнику по зубам кое-какие вещи. Посоветовал твоему сыну поступать в институт, а там видно будет. Но… Алексей, а ведь он действительно хочет стать военным.
— Нет! — резко произнес Алексей Романович. — Этому не бывать!
— А если он ослушается и решит по-своему?
— Если он это сделает, то он мне не сын!
— Ну это уж слишком, — нахмурился генерал. — Из него получился бы настоящий офицер. С его гренадерским ростом и физическими данными звезды на погоны посыплются, как из рога изобилия. Он будет генералом!
— Толку от вас, генералов, — съехидничал Алексей Романович.
— Попрошу не оскорблять, — вставая, хмуро произнес Константин Викторович.
Алексей Романович почувствовал, что задел генерала за живое и во избежание ссоры встал, подошел к нему и, дружески посмеиваясь, усадил его обратно. Потом из бара достал бутылку коньяку, разлил по рюмкам.
— Ты, Константин, на меня не обижайся. Пойми меня, дипломатическая работа — это традиция нашего рода, а он у меня единственный наследник. Я его готовил не для окопной жизни. У него блестящее будущее. И ты это должен понять.
— Я-то давно понял тебя, а вот поймет ли тебя он?
— Сейчас не поймет, поймет после. Давай выпьем, а то я уж забыл, когда с тобой пил.
Они выпили. Генерал поинтересовался:
— Алексей Романович, что слышно в верхах?
Тот неопределенно пожал плечами. По глазам было видно, что он не хочет вступать в разговор на эту тему.
— Ну, а что слышно среди генералитета? — задал встречный вопрос Алексей Романович.
— Военная тайна! — тонко улыбаясь, ответил генерал.
Алексей Романович усмехнулся и налил еще коньяку.
Какое-то время они молча, маленькими глотками, пили. Каждый понимал смысл вопроса, который они задали друг другу. В верхних эшелонах все упорнее шли слухи, что дни Хрущева сочтены.
— А какую позицию занимает генералитет по вопросу современной политики Хрущева?
— Мы — нейтралитет! — коротко ответил генерал.
— Это солдат может так отвечать, — не согласился Алексей Романович, — а ты генерал, и судьба страны для генералов не должна быть безразлична. Или ты забыл Карибский кризис?