— Вы будете бороться? — спросил судья у Готадзе.
В ответ Готадзе отрицательно покачал головой. Судья подозвал к себе своих помощников и стал с ними совещаться. Ни судьи, ни тысячи болельщиков не могли понять, почему Готадзе прекратил борьбу. И лишь один человек, тренер Русина, заметил молниеносный, никому не понятный болевой прием, который применил его подопечный. Русин посмотрел в сторону понуро сидевшего Готадзе и направился к судьям. Тренер, наблюдавший за ним, понял его намерения, быстро подбежал к нему и преградил дорогу.
— Не надо, — хватая его за локоть, зло зашипел он, — ты чемпион!
Русин молча отстранил его руку, подошел к главному судье и сказал, что он применил недозволенный прием. Судья недоверчиво посмотрел на него. Владимир, чтобы убедить судью в достоверности своих слов, слегка коснулся пальцем его тела, и не оглядываясь, направился в раздевалку. Он не видел, что судья, как и Готадзе, глотая воздух, расширенными глазами смотрел ему вслед. Владимиру Русину зачли поражение.
В раздевалке к нему подошел его тренер,
— Слушай, парень, я много на свете видел дураков, но среди них ты чемпион! Надо быть идиотом, чтобы своими собственными руками золото отдать!
— Василий Арнольдович, он честно победил, — спокойно отозвался Русин, — Вы же видели, что я применил запрещенный прием.
— А мне наплевать на твою честность! — взревел тренер.
— А мне нет. Поэтому нам с вами не по пути. Прощайте, Я ухожу.
— Ну и катись! — вне себя от ярости закричал тренер.
Сдав все экзамены и зачеты за первый курс, Володя забрал документы из института. Он твердо решил поступать в военное училище. По дороге домой решил заглянуть к дяде на работу. В Министерстве обороны он сказал дежурному подполковнику, к кому он пришел, и через минуту в сопровождении посыльного поднялся на третий этаж. В обширном кабинете за длинным полированным столом сидел дядя. Константин Викторович, увидев племянника, широко улыбнулся и пошел к нему навстречу.
— Рад тебя видеть, — крепко обнимая за плечи племянника, прогудел генерал. — Садись, рассказывай, какими судьбами ко мне?
— Проходил мимо, думаю, дай зайду, а то я ни разу не был у вас.
— Как у тебя дела?
— Нормально, — ответил Володя.
— Вот и прекрасно!
Володя неожиданно засмеялся.
— Что случилось? — спросил генерал.
— Нет, ничего. Просто вспомнил, как в прошлом году после выпускного вечера отец тоже спросил, как дела, а я ответил «нормально». Так он мне за такой ответ целую лекцию прочитал.
— Ты, Володя, на отца не обижайся. Мужик он неплохой. Работа у него такая. Как у тебя с учебой?
— Дядя Костя, я сейчас из института документы забрал. Решил в военное поступать.
— А родители знают?
— Нет, когда поступлю, тогда напишу.
— Не завидую им, когда они такое письмо получат. От Оли и мне влетит. А ты хорошо подумал?
— Если бы не подумал, то документы не забрал бы. Кстати, чтобы вы не сомневались в моих словах, прошу посмотреть, как я закончил первый курс.
Он протянул зачетную книжку. Константин Викторович, перелистывая ее, несколько раз покачал головой.
— Ну что ж, Володя, — возвращая книжку, произнес он, — я рад, что ты твердо стоишь на своем. Но хочу тебе еще один добрый совет дать. Прежде чем поступать в военное училище, послужи рядовым солдатом. Похлебай солдатскую кашу.
— Нет, дядя Костя, я и так год потерял, а солдатскую кашу поем без солдатской робы.
Генерал некоторое время молча смотрел на племянника. Потом надавил на клавишу селектора.
— Слушаю вас, Константин Викторович.
— Аркадий Семенович, захватите за прошедшие сутки сводку чрезвычайных происшествий по войскам и зайдите ко мне.
Через минуту в кабинет вошел полковник. Мельком взглянув на парня, он вытянулся перед генералом.
— Познакомьтесь, это мой племянник. Собрался в военное училище поступать, а я ему советую прежде чем офицером стать, послужить солдатом, а он говорит «не хочу зря год терять», Аркадий Семенович, я попрошу вас, прочтите нам сводку о чрезвычайных происшествиях в Вооруженных Силах.
Полковник открыл папку.
— За прошедшие сутки в войсках допущено 210 чрезвычайных происшествий. Из них: погибло 79 военнослужащих… Возбуждены уголовные дела…
— Достаточно, Аркадий Семенович. Спасибо.
Когда полковник вышел, Константин Викторович посмотрел на племянника.
— Володя, я не собираюсь комментировать эти цифры. Ты парень неглупый и уже кое-то понял. Но ты за этими сухими цифрами должен на минуту представить лицо матери того погибшего солдата, которой почтальон принесет телеграмму. Лично я и врагу этого не пожелаю. И это в мирное время! Если бы была война, то в войне есть оправдание. Но в мирное время оправданий не может быть.