Эмори набрал в легкие побольше воздуха и подумал, что, возможно, это его последний вдох. Вряд ли ему удастся избежать пули. Интересно, что чувствует человек, когда пуля, пройдя сквозь сердце, взрывается в груди? По крайней мере это конец всему. Конец безумной, невыносимой боли.
Оторвавшись от стены, Эмори побежал. Как древний старик, согнувшись пополам, передвигая ноги так, будто к ним были привязаны железные шары. Он увидел вспышку в тени слева, и тут же раздался выстрел. Пуля просвистела возле его уха, т не попала в цель - он успел упасть ничком на выложенную булыжником мостовую. Воздух вырвался из легких, и он увидел тень, которая направлялась к нему. Человек промелькнул под фонарем, и Эмори успел разглядеть его лицо, вытянутое и острое, как у гончей. Это был Ле Куто, он злорадно ухмылялся. И все же Эмори надеялся, что это еще не конец.
Он со стоном перекатился к верфи и вдруг увидел, что держит в руке что-то блестящее. Это был ключ ко всему, ко всем секретам, правде и лжи...
- Мистер Олторп! Мистер Олторп! Эмори.., пожалуйста! Эмори с трудом открыл глаза. Кто-то звал его по имени.
- Эмори! - Он поднял голову и увидел Аннели. Она смотрела на него своими синими, широко открытыми глазами. - Эмори! - воскликнула она. - Вы в порядке?
Он поморгал и несколько раз судорожно сглотнул, стараясь преодолеть приступ тошноты. Боль в голове и в животе постепенно затихла, и он медленно выпрямился, - Да, - выдохнул он, - кажется, в порядке.
Его голос прозвучал непривычно грубо. Наконец он поднялся. Аннели взяла его за руку и повела к ближайшей скале.
Она сняла с себя платок, намочила в воде и вытерла Эмори пот со лба. Он с благодарностью пожал ей руку.
- Никогда не знаешь, что может случиться, - сказал он как-то смущенно.
- Еще одна вспышка молнии?
- Не только. Еще и удар грома.
Он наклонился вперед, не осознавая, что уперся лбом в ее грудь. Аннели стояла затаив дыхание, выронив мокрый платок. Затем положила ему на голову сначала одну руку, затем другую и стала ласково теребить его блестящие черные кудри.
- Вы опять были на корабле?
- Нет, нет. Я.., я был у верфи. Было темно, но я слышал плеск воды, и совсем близко на якоре стояли корабли.
- Вы думаете, это было здесь, в Торбее?
- Нет, - уверенно ответил он, подняв голову. - Это был французский порт. Я определил это по запаху.
Пальцы Аннели перестали теребить его волосы. Эмори обнял ее за талию, и она почувствовала жар его тела. Их руки двигались сами по себе. Эмори исследовал изгибы ее талии и позволил себе положить большие пальцы на то место, где сходились корсет и пышная юбка.
- Почему вы думаете, что это был французский порт? Одного запаха мало.
- Не могу объяснить. Знаю же я откуда-то, что Наполеон - французский император. - Он нахмурился и перевел взгляд на ее губы. - Мне кажется, я бывал в том порту сотню раз. И пытался вернуться туда.
- Пытались? Зачем?
Он снова покачал головой, потом вдруг убрал с ее талии руку, в которой держал золотую цепочку. Когда он поднял ее, она засверкала в солнечных лучах, контрастируя с висевшим на ней простым железным ключом.
Эмори выпрямился и сдвинул брови, вертя цепь в руке, а Аннели, не зная, что делать со своими руками, осторожно опустила их и сложила за спиной.
- Вы вспомнили эту цепочку с ключом.
- Это ключ от сейфа. У капитана любого корабля есть сейф.
- Этот ключ - ваш?
Эмори покачал головой.
- Не знаю. Я заметил, как что-то блеснуло под водой, и... - Он глубоко вдохнул. - Не знаю. Может быть, мой. А может быть, он там лежит уже пару месяцев, а то и лет.
- Вряд ли, - возразила Аннели. - Однажды ночью я оставила шпильку на подоконнике, и к утру она полностью заржавела. Находись этот ключ в море дольше чем пару дней, на нем было бы намного больше ржавчины. К тому же молодой Блистерботтом каждый день приходит сюда в поисках мидий и моллюсков. Он давно нашел бы эту цепь.
Олторп нехотя кивнул.
- Последнее, что я увидел, прежде чем упасть в воду, был ключ. Может быть, этот.
- Вы упали в воду?
- Я скатился с края верфи, - сказал он. - Намеренно. Прятался от тога, кто изрезал мне спину...
Он вскинул голову и вопросительно посмотрел на нее.
- Я видела шрамы, - сказала она. - Уиллеркинз считает, что кто-то хотел причинить вам сильную боль.
Он не знал, что ответить, лишь чертыхнулся и поднял к небу глаза, которые из черных стали янтарно-коричневыми, когда в них заиграли яркие лучи солнца. И Аннели пожалела, что у нее не хватило смелости обнять его, прижать к груди и ласкать, пока с его лица не исчезнет страдание.
- Я хочу вас кое о чем спросить. Обещайте, что ответите честно.
Она подумала, облизнула губы.
- Если смогу, отвечу.
- Вы верите, что я совершил все те преступления, в которых меня обвиняют?
- Бабушка не верит. Это я точно знаю.
- Я спросил, верите ли вы.
- Я слишком мало знаю вас, сэр; чтобы судить об этом, - призналась она. - За последние несколько дней я только успела узнать, насколько справедливы суждения бабушки. Я всегда думала... - Она спохватилась, что может наговорить лишнего, но, встретив его удивленный взгляд, продолжила с улыбкой:
- Меня всегда уверяли, что она с причудами.
- А теперь что вы о ней думаете?
- Теперь... Думаю, она эксцентрична и своенравна. Ее забавляет то, что все думают, будто она плохо соображает, хотя это далеко не так. Она целеустремленная, упрямая, настойчивая. С чужим мнением не считается, думает и делает то, что хочет.
- В вашем голосе звучит зависть.
- Я завидую ее мужеству. И се независимости. Она не похожа на других.
Он поднял с песка ее кружевной платок.
- У каждого есть выбор, мисс Фэрчайлд. Каждый волен поступать, как считает нужным.
- Это скорее относится к мужчине, чем к женщине, сэр.
- Но ваша бабушка - женщина, - возразил Эмори.
- Моя бабушка очень богата и никогда ни от кого не зависела. Ей все равно, что о ней думают. К тому же она необычайно умна.
В голосе Аннели звучало столько нежности, что Эмори не сдержал легкой улыбки. Аннели покраснела.
- Нам пора возвращаться, - сказала она, беря у него платок.
Он не сразу отдал его. Лишь после того, как коснулся ее руки и плеча.
Она невольно посмотрела ему в глаза.
- Возможно, будет надежнее, если вы станете хранительницей обоих ключей, - пробормотал он, набросив золотую цепочку ей на шею, которая скользнула между ее грудей. Его теплые длинные пальцы нежно высвободили ее волосы из-под цепочки. Он провел большим пальцем по ее подбородку, и она подняла голову.
Аннели затаила дыхание. Он не сводил с нее глаз, его губы слегка приоткрылись. Как это было в библиотеке, когда она думала, что он поцелует ее. Об этом нетрудно было догадаться по выражению его лица и едва уловимому наклону вперед.
Она не знала, что остановило его. Он склонился к ней и тут же отпрянул. А она уже готова была к поцелую и вся дрожала, прикрыв глаза. А когда открыла их, он, сняв башмаки, вытряхивал из них воду.
Она была благодарна ему за то, что он притворился, будто не замечает, как она покраснела. Пока он вытряхивал из башмаков воду, Аннели уже была на полпути к откосу. Он дал ей убежать довольно далеко и теперь пытался догнать.
Взобравшись наверх, Аннели остановилась, чтобы отдышаться. Ветер поймал ее волосы и бросил ей в лицо. Она все еще находилась под впечатлением случившегося, душа пела. Появился Эмори. Он стал извиняться перед Аннели, но это было так неуместно, что лишь расстроило ее.
В этот момент к дому подкатил блестящий черный экипаж. Из него выскочил форейтор в ливрее, открыл дверцу, и через секунду Аннели увидела Уинстона Перри, маркиза Бэрримора.