— Что случилось? — недоумевал Владимир.
— Не везет нам, Володя, — хрипло дыша, ответил Вадов. — Снег убирать придется… Полосу делать…
Владимир закрыл глаза: «Когда все это кончится!..» Молча рулили назад.
— Ты не расстраивайся, всего каких-нибудь 800—1000 метров, не больше. Да и снег неглубокий.
Чистили полосу шириной метров пятнадцать. Точно маленькие бульдозеры, толкая перед собой наклоненные изогнутые моторные капоты, сгребали снег от осевой линии в разные стороны. Вадов, как всегда, спешил. Взлетать ночью в темноте гораздо сложнее, чем днем.
Первые сто метров работали вровень. Владимир изредка поглядывал на Вадова. Лицо округлое, нос небольшой, прямой, брови черные, глаза поблескивают, губы пухлые…
— Что с тобой? Не видал меня, что ли?
— Да нет, просто вспомнил отца.
— Ну и что?
— Очень вы чем-то похожи…
— Да? Не знал… Хотя многие сейчас одинаковы и похожи. В этом наша сила, что мы похожи друг на друга.
Затем Вадов стал понемногу обгонять Владимира. Тот, чтобы не отстать — заедало самолюбие — работал со злостью. «Ведь не железный командир? Вдвое старше меня. С утра ничего не ел. До войны, говорят, работал в ГВФ, летал в Заполярье… Больше сотни боевых вылетов. Силен! Доброволец, говорят, с первого дня войны, как и отец. И роста они одного, среднего». И Владимир напрягал все силы. Но разрыв между ними не сокращался, а увеличивался.
Владимир с ожесточением наваливался на капот. Но разрыв продолжал расти. «Работать! Работать! — командовал он себе. — Ты вовсе не устал. У тебя полно сил». Он верил, что если внушить себе эту мысль, подчиниться ей, то никакой усталости чувствовать не будешь. Работать! Но Вадов уходил все дальше.
Владимир недобро поглядывал в его сторону. «Наверно, у него меньше снега, потому он вырвался».
Вадов, словно подслушав его мысли, оглянулся, направился к нему:
— Иди туда, Володя, я буду здесь.
Мороз и ветер усилились. Пропотевшая одежда скоробилась, заледенела, сковала Владимира. Ветер легко пронизывал ее, жгуче упирался в тело. Пройдено 500 метров, осталось столько же. От дыхания и пота борода Вадова обмерзла, покрылась сосульками. Вадов догонял. Владимир не сдавался. Он работал на пределе. Порой не видел снега. От усталости закрыв глаза, механически двигался. Вадов сравнялся.
— Идем, передохнем, — предложил он.
Владимир вполз в кабину самолета с помощью Вадова, да так и остался лежать на полу.
Вадов притащил коробку НЗ, вытащил банку консервов, сок, ломоть хлеба. Достав отвертку, открыл консервы.
— На, подкрепись, — протянул их Владимиру.
— А вы? — заплетающимся языком едва смог выговорить Владимир. Язык распух и не ворочался во рту. Губы тоже распухли, потрескались на морозе. Из них текла кровь. Щеки ввалились. Глаза запали.
— Я поработаю, пока ты ешь.
— Не буду я один есть, — забормотал Владимир. — Не буду.
— Я привычный. В прошлый раз, когда меня сбили, неделю ни крошки не ел. И ничего… вытерпел. Ешь быстрей, отдыхай. И работать…
Вадов спрятал банку соку в карман.
— Зайду к Жене… Покормлю.
Прошло с полчаса. Владимир, опустошив банку и разморившись от еды, тяжело поднялся на ноги. Все тело ломило, ныла каждая косточка, хотелось спать. Но надо идти. Пока шел, почувствовал, как откуда-то сверху, с плеч, окатывает жаром. Расстегнул ворот, еще жарче. «Неужели заболел?» Шатаясь, подошел к Вадову.
— Видишь, каким молодцом стал. И мне легче будет, — улыбнулся Вадов. Владимир попытался улыбнуться в ответ, но вместо улыбки получилась гримаса. Взялся за капот, тот весил тонну, а может, и больше.
Владимира охватила ярость и злость. «Да неужели я такой слабый? Мы сделаем полосу, чего бы это ни стоило. Снег держит нас, мешает вернуться домой… Снег — фашист! Он должен быть сметен! И будет сметен!»
Владимир работал с остервенением, ничего не видя, кроме снега. «Снег! Проклятый снег!» Владимир выпрямился. «Всюду, кругом он. Лес куда-то исчез. И его, видно, завалил снег? Странно. Но где берег? Самолет? Что!? Все засыпало снегом!?» Владимир испугался. Как же? Как же они полетят домой? На чем? Как выберутся отсюда? Посмотрел вверх. «Что же это такое? И там снег! Все бело… Солнце засыпало!» Опять огляделся. Снег надвигался со всех сторон. Дыхание захватило. Громадный пласт снега падал на него. Сейчас раздавит…
— Снег! — в ужасе закричал Владимир и закрыл голову руками. Снег обрушился. Сшиб с ног. В глазах потемнело… В ушах что-то жужжало. Муха, что ли? Назойливо, нудно. Иногда затихала. Потом снова жужжала. Жужжание становилось громче, перешло в рокот. Владимир открыл глаза… Осмотрелся…