Эвелин обмякла на сиденье, голова у нее буквально раскалывалась, сил сопротивляться совсем не осталось. Она пробормотала адрес и закрыла глаза.
Когда автомобиль затормозил у ее дома, Эвелин торопливо выбралась из машины, но Уоррен успел догнать ее и, взяв под руку, угрюмо повел к лифту. Она хотела избавиться от провожатого, но, бросив взгляд на его лицо, поспешно закрыла рот.
Грэхем сдержал обещание и прислал ключ. Соседка, отдавая его, с неприкрытым любопытством осмотрела Уоррена и спросила у Эвелин, все ли в порядке.
– Да, все хорошо, спасибо.
Взяв ключ, Эвелин направилась к своим дверям и открыла их, затем неохотно повернулась к Уоррену.
– Будь здоров. Я чувствую себя виноватой, что попыталась нанести твоей фирме урон. Но видеть тебя я больше не хочу. – Она юркнула в квартиру и захлопнула за собой дверь.
Не позволяя себе впасть в депрессию, Эвелин торопливо наполнила ванну, вымылась и, перед тем как вызвать такси, чтобы ехать в офис, выбрала строгий костюм.
Стрелки часов показывали четыре пополудни, когда Эвелин появилась в офисе, но она предпочла не идти прямо к Грэхему, а предварительно разобраться с делами. Сотрудники покидали здание к пяти часам, и, когда все ушли, Эвелин зашла в кабинет шефа.
– Привет. Можно?
– Конечно. – Отложив ручку, Грэхем простер к ней руки. – Так что с тобой случилось?
– Боюсь, тебе это не понравится.
– Да? – насторожился он.
Помявшись, Эвелин сказала:
– Первым делом я должна сообщить тебе о Розалинде, но хочу получить обещание, что ты никогда ничего не расскажешь моим родителям. Розалинда тоже не должна знать, что ты в курсе дела.
– Обещаю. Догадываюсь, что у Розалинды какие-то неприятности.
– Были.
– Но почему я должен быть в курсе?
– Из-за ошибки, которую я допустила. – И, набрав в грудь воздуха, Эвелин выложила все.
– Что ты натворила! – Грэхем вскочил и, не веря своим ушам, в ужасе уставился на Эвелин. – Ты уволокла семь человек из одной фирмы?
– В этом нет ничего незаконного, – торопливо напомнила она.
– Но это чертовски неэтично! Ты понимаешь, что, если эта история всплывет, имя нашей фирмы будет вываляно в грязи? Мы даже можем пойти ко дну!
Эвелин стояла с каменным лицом, не мешая Грэхему изливать гнев.
– Как ты могла так вляпаться? Ты не имела права так поступать! Почему ты ничего мне не рассказала? Неужели не понимаешь, что наделала, во что нас втянула?!
Уже второй мужчина за последние двадцать четыре часа излагал свое нелестное мнение о ее персоне, и Эвелин завистливо подумала, как хорошо было бы быть монахиней. Но тут же ей пришла в голову мысль, что ни одна обитель не приняла бы женщину, которая спит с малознакомым мужчиной. На глазах у нее выступили слезы, но она чувствовала такую усталость, что даже не стала вытирать их. Грэхем остановился на полуслове и обеспокоенно заглянул ей в глаза.
– Эвелин?
– Прошу прощения. Я очень устала.
– Да, могу себе представить. Ты на себя не похожа. Обычно тебе свойственно редкостное самообладание. – Взяв ее за руку, он спросил: – Скажи, как отреагировал Уоррен Хантер, когда ты все ему выложила?
– Примерно как ты. Но он не сомневается, что сможет уговорить своих людей не увольняться.
– Надеюсь. Но, если ему это удастся, нам придется умасливать компании, которые рассчитывали на его кадры. – Грэхем вздохнул. – Дай мне его координаты. Завтра я заеду к мистеру Хантеру и, надеюсь, вымолю прощение.
– Мне очень жаль, – растерянно повторила Эвелин.
Он хмыкнул.
– Хотя бы не повторяй этой ошибки, если у Розалинды опять случится неудачный роман.
– Не буду.
Обняв Эвелин, Грэхем привлек ее к себе и поцеловал.
– Насколько я понимаю, ты переночевала у Розалинды?
– Ммм… да, – мучимая отвращением к самой себе, соврала Эвелин.
– А Уоррен Хантер?
– Отправился в гостиницу.
– И он же сегодня привез тебя? – уточнил Грэхем.
– Да.
– Что ж, при данных обстоятельствах это было довольно любезно с его стороны. Но как же так получилось, что ты потеряла сумочку?
– Я забыла ее в дамской комнате на заправочной станции, – на ходу стала импровизировать Эвелин. – Позвонила туда, но сумочки и след простыл.
– В таком случае тебе нужно как можно быстрее связаться с банком.
– Да, я уже подумала об этом.
Они поговорили еще немного, и постепенно к Грэхему вернулось обычное добродушное расположение духа. Для этого Эвелин пустила слезу, демонстрируя женскую слабость, и, хотя никогда раньше не прибегала к таким коварным методам, выяснилось, что это куда легче, чем она подозревала. Несколько раз смиренно извинившись и заверив Грэхема, что больше никогда не повторит таких ошибок, Эвелин одержала окончательную победу.