Медленно открыв глаза, она увидела, с каким откровенным желанием он смотрит на нее. Похоже, он чего-то ждал, и на мгновение Эвелин смешалась, но тут же, все поняв, стала развязывать его галстук.
Он уложил ее на постель и лег рядом, откинув покрывало и не гася лампу. От прохладных простыней по разгоряченному телу Эвелин пошли мурашки.
– Ты так красива, – хрипло пробормотал Уоррен. – И так желанна.
Он снова стал целовать ее с нарастающей страстью, и, когда приник к ней, Эвелин почувствовала его возбуждение. Но она тщетно старалась расслабиться и убедить себя, что все будет хорошо. Почувствовав его руку между своих бедер, она внезапно оттолкнула Уоррена и, спрыгнув с кровати, сжалась в комок.
– Я не могу! Я просто не могу! – Сотрясаемая конвульсивной дрожью, Эвелин забилась в угол комнаты, прикрывая наготу руками.
После нескольких секунд потрясенного молчания Уоррен оказался рядом с Эвелин и рывком выдернул ее из угла.
– Черт побери, что ты тут изображаешь?
– Прости, но я не могу. Не могу…
– Ради всех святых, что это значит?
Эвелин хотела убежать, прикрыться чем-нибудь, но Уоррен тисками сжимал ее запястья. Она отчаянно попыталась совладать с голосом, но смогла лишь выдавить:
– В прошлый раз… мы… выпили. И поэтому…
Не веря своим ушам, Уоррен смотрел на нее сверху вниз.
– То есть ты можешь заниматься любовью, лишь когда выпьешь? Это ты хочешь сказать?
– Нет! Да! Я не знаю! Знаю лишь, что сейчас не могу! – Эвелин впала в отчаяние. – Отпусти меня, Уоррен, прошу тебя!..
Но он так рассвирепел, что ничего не слышал.
– Я был терпелив с тобой, как… черт знает как! И ради чего? Чтобы узнать, что ты не можешь любить меня, пока не напьешься! Или только со мной ты не можешь лечь в постель, пока не надерешься до беспамятства?
Дернувшись, словно от удара, Эвелин принялась сбивчиво объяснять:
– Ты не понимаешь! Я хочу оказаться с тобой в постели, но… но я просто не могу. Прости.
– Ты права, я ровно ничего не понимаю! А с Грэхемом ты могла?
– Я никогда не спала с Грэхемом! – гневно вскинулась Эвелин.
Уоррен мрачно уставился на нее.
– После сегодняшнего вечера я готов в это поверить. – Он медленно разжал руки и отвернулся. Взяв в ванной халаты, он кинул один Эвелин и набросил другой. – Так что же, черт побери, нам делать?
Эвелин туго затянула на талии поясок и немного успокоилась.
– Не знаю. Прости, мне ужасно жаль.
– Ну, так тебе стоит разобраться, Эвелин, – сухо бросил Уоррен, – и побыстрее, потому что ты моя жена и будешь ею – в полном смысле слова!
Уоррен демонстративно ушел спать на диван, благородно предоставив в распоряжение Эвелин кровать. Надо ли говорить, что оба не сомкнули глаз?
На следующее утро они вернулись в Лондон. Подъехав к своему дому, Уоррен выгрузил багаж, оставив его на попечение консьержа, и, не заходя домой, отправился на работу, где просидел допоздна. Точно так же прошли и несколько последующих дней. Фирма перебиралась на новое место, и у Уоррена были веские основания так выматываться на работе, что, приходя домой, он без сил валился в постель.
Эвелин спала в соседней комнате, но понимала, что вечно так длиться не может. Уоррен не тот человек, чтобы и дальше терпеть столь своеобразную семейную жизнь. Да и самой Эвелин конфронтация становилась в тягость.
Инстинктивно она чувствовала, что грядущий уик-энд поставит все точки над «i». Эвелин пришла к выводу, что должна или побудить Уоррена к любви, или, по крайней мере, дать понять, что силой принуждать ее не придется.
В субботу Уоррен уехал по делам, но предупредил, что вернется к обеду. Часов в пять он позвонил и сообщил, что возникли кое-какие проблемы и он задерживается. Эвелин весь день готовилась к решающему разговору и, услышав эти слова, даже обрадовалась. К семи она решила перекусить, но вдруг пришла к выводу, что продукты, имеющиеся в доме, ее не устраивают. Ее охватило столь сильное желание съесть что-то острое и горячее, что она надела пальто и отправилась в индийский ресторанчик, где заказала самое острое карри. Утвердившись в решимости подарить Уоррену ночь любви, Эвелин подумала, что пара бокалов вина поможет ей расслабиться, и попросила официанта выбрать самое легкое.
Когда она вышла из ресторана, ее резануло холодным порывом ветра. В первой половине дня шел дождь, но потом похолодало и, если не соблюдать осторожность, можно было поскользнуться. Эвелин, съевшая довольно большую порцию, чувствовала, как поясок юбки врезался в талию. Или, может, то дает о себе знать ребенок? Она была настолько погружена в размышления об Уоррене, что почти забыла о ребенке: не делала никаких покупок, готовясь к его появлению на свет, и даже не подобрала имени. Но для этого еще будет время; а сейчас следует спешить домой и с распростертыми объятиями встречать мужа, который вот уже неделю мечтает осуществить свои брачные права. Осознав смешную архаичность этого термина, Эвелин засмеялась. Внезапно ей пришло в голову, что дела не так уж плохи. Ладно, пусть даже Уоррен и не питает к ней безумной любви, но ведь он все же женился, не так ли? И он хочет ее. Чего еще желать? Скоро он вернется, может даже, он уже дома и удивляется, куда делась жена.
Охваченная страстным желанием быть рядом с ним, чувствовать его близость, Эвелин решительно ускорила шаг, потом побежала и… поскользнувшись, растянулась навзничь на тротуаре, пребольно ударившись затылком. На помощь бросились сразу несколько прохожих и помогли Эвелин подняться. Поблагодарив за участие и заверив, что все в порядке, Эвелин продолжила путь, на этот раз внимательно глядя под ноги. Она была уже готова повернуть на свою улицу, как живот резануло первым приступом боли. Вскрикнув, она остановилась, с трудом удержавшись на ногах, но второй приступ был куда сильнее, и ей пришлось ухватиться за фонарный столб, чтобы не упасть. К Эвелин подошли две женщины и спросили, хорошо ли она себя чувствует. Эвелин с искаженным от боли лицом взмолилась:
– Мой ребенок!.. Пожалуйста, помогите мне! – и потеряла сознание.
Придя в себя в чистенькой палате, Эвелин сразу понята, что произошло, поэтому она относительно спокойно выслушала врача, который, осторожно подбирая слова, сообщил ей о потере ребенка.
– Судя по гематоме, вы упали. Падение спровоцировало выкидыш, – объяснил врач.
Господи, что я наделала! – ужаснулась Эвелин.
– Кому сообщить о случившемся с вами несчастье? – спросила медсестра.
– Моему… моему мужу. – Эвелин продиктовала номер телефона.
– Мы немедленно свяжемся с мистером Хантером и попросим, чтобы он приехал и побыл с вами.
– Нет! Пожалуйста… просто свяжитесь с ним, но скажите, что приезжать нет необходимости. Скажите, что я сплю… или что-то в этом роде.
– Вы уверены? – растерянно спросила медсестра.
Эвелин устало кивнула.
– Да. Я… я увижусь с ним завтра. Я очень утомлена.
– Не волнуйтесь, я все сделаю. Хотите, дам вам снотворное?
Эвелин с благодарностью проглотила пилюли и, когда Уоррен, узнав о несчастье, все равно примчался в больницу, уже крепко спала. Она не узнала, как, взяв ее за руку, он долго сидел у кровати, уехав лишь поздно вечером.
Проснувшись рано утром, Эвелин лежала, уставившись в потолок и не испытывая никакого желания встречать наступающий день. Что ж, ребенка я потеряла, крутилась у нее в голове мысль. Может потому, что сначала его не хотела, меня и постигла заслуженная кара. Но потеря ребенка означает потерю и Уоррена… Господи, вынесу ли я расставание с ним?! Встав, Эвелин оделась и вызвала медсестру.
– Я хорошо чувствую себя и хочу отправиться домой.
Женщина так долго работала в больнице, что уже ничему не удивлялась, и лишь кивнула.
– Хорошо. Но вам придется расписаться на этом бланке.
Бланки на любой случай жизни, мрачно подумала Эвелин, ставя размашистую подпись, с бланка все и началось…
Выйдя на улицу, она остановила такси и назвала адрес, по которому проживала до замужества. Квартиру она еще не продала, и большая часть вещей находилась на своих местах: Уоррен собирался отправить их на склад, пока не купит подходящий дом, но спешка со свадьбой не оставила для этого времени.