— Нет, ни за что не соглашусь! — вскрикнул он, ударив рукой по стоявшему рядом столику, чтобы придать себе храбрости. — Слышишь? Никогда!
— На что ты не согласишься?
— На брак моей дочери с твоим ослом братцем.
— Отчего это?
— Как! И ты еще спрашиваешь после того, что сейчас было?
— Ты очень строг к шалостям.
— Это — шалость?
— Послушай, тебе очень хочется найти предлог, чтобы взять назад свое слово?
— Что?
— И ты совершенно изменил свое намерение после нашего последнего разговора?
— Почему ты так думаешь?..
— Признайся, у тебя есть другие планы. Ну хватит, признавайся, — прибавила миссис Макдауэл, заметив, что старик колеблется.
— А если и так? — заявил он, решившись настаивать на своем. — Разве я не отец Нэнси? Разве не могу я отдать ее руку кому хочу, с ее согласия, разумеется?
— Конечно-конечно! Ты можешь даже отказаться от данного тобой слова, — сказала Сара, пристально поглядев в глаза мужу.
— Отказаться… я не совсем это имел в виду…
— Успокойся, я сама возвращаю тебе это слово.
— Серьезно?
— Совершенно серьезно, только с одним условием: ты мне расскажешь о своих новых планах на судьбу Нэнси.
— Зачем это тебе? — осторожно спросил Макдауэл.
«Значит, в самом деле есть причина, — подумала Сара, — и уж я-то ее легко узнаю… а может, и устраню». Сара очень спокойно подошла к мужу, с грациозной нежностью положила руку ему на плечо и пошла рядом. Старик посмотрел на нее.
— Так ты думаешь, — сказал он, тревожно улыбаясь, — у меня есть новые планы?
— Я уверена.
— Из чего ты это заключила?
— Из того, что вижу в тебе странную перемену с тех пор… ну, с тех пор, как приехали эти два иностранца. Не на Уилки ли Робертсона ты метишь?
— О! — сказал старик. — На этого колосса? Бедная Нэнси!..
— А, так не на него.
— Конечно, нет.
— Ну а другой, тот француз? — продолжала миссис Макдауэл, вдруг остановившись и поглядев в глаза мужу.
Старик собрал всю свою смелость и выдержал этот взгляд.
— Ты, — продолжила Сара, — всегда говоривший, что согласишься иметь зятя европейца, только если он будет очень богат и знатен, вдруг обратил внимание на этого молодого инженера со скромным именем и небольшими доходами? Право, я тебя не понимаю!
Макдауэл продолжал молча улыбаться.
— Или Шарль Леконт скрывает свое настоящее имя, — продолжала жена, — а на самом деле он какое-нибудь важное лицо?
— Ты угадала! Как быстро ты все угадала! — вскрикнул старик вне себя от радости.
— Я?! Что я угадала?
Макдауэл взял ее за руку и, отведя в сторону, тихонько сказал:
— Поверь, Сара, этот молодой человек совсем не тот, кем хочет казаться. Разве ты не заметила, с каким достоинством он держится, какой у него орлиный взгляд, да и… Одним словом, все в нем выдает породу и принадлежность к древнему роду. Он непременно носит одну из первых фамилий Франции.
— Какой-нибудь Роган или Монморанси?
— А отчего бы и нет!
Тут уж миссис Макдауэл не выдержала и громко расхохоталась.
— Отлично! — воскликнула она. — Превосходный сюжет для «Тысячи и одной ночи»! Королевский сын является под чужим именем во дворец любимой принцессы. Она угадывает его сердцем, он падает к ее ногам и просит ее руки. Прекрасная картина! Ах, милый друг, дай мне посмеяться! Вот так план! Оригинальный, по крайней мере.
— Хорошо, смейся-смейся! — сказал Макдауэл, нисколько не обескураженный этим. — Счастливо смеется тот, кто смеется последним. Дай мне неделю срока.
— И если через неделю переодетый принц все-таки окажется просто Шарлем Леконтом, горным инженером из Парижа… — серьезно проговорила Сара.
— То мы вернемся к нашим прежним планам.
— Хорошо, — сказала Сара, — мне больше ничего не нужно.
Колокол в третий раз позвонил к обеду. В конце галереи показались сэр Уилки и Шарль. Макдауэл поспешил к ним навстречу.
Какими бы странными ни выглядели фантазии Макдауэла относительно Шарля Леконта, но почва для них, несомненно, была. Шарль имел очень выразительную, благородную наружность, сэр Уилки, полный английских предрассудков, держался с ним удивительно любезно, а временами даже искоса бросал на него восторженные взгляды. Разумеется, старику и в голову не приходила истинная причина благоговения сэра Уилки. Напротив, он видел в этой симпатии элементы служения царственной особе и сочинил уже целый роман. Героем его, конечно, был Шарль. Но Шарль в нем был не просто горный инженер — он был претендентом на руку мисс Нэнси, а значит, сыном какого-нибудь французского гранда. Шарль влюбился в прекрасную американку и достал рекомендательное письмо от Рошара, чтобы иметь предлог войти в дом плантатора. В настоящее время горный инженер только и ждал удобного случая, чтобы объясниться и сложить к ногам мисс Нэнси свое имя и богатство. Вот что вообразил себе Макдауэл.