Гарри же все это время думал о страшном кровавом мщении английскому джентльмену за его жестокий урок. А вот Шарль и Нэнси ни о чем и ни о ком не думали: они были просто счастливы! У обоих было только одно желание — чтобы путешествие продолжалось как можно дольше.
В Сен-Луи вся компания пересела на другой пароход, который шел вверх по Миссури до Омаги. Когда наши путешественники приехали в Омагу, город был в сильном волнении. Несколько недель назад на почтовый дилижанс, курсирующий между Омагой и Юльсбургом, напали индейцы и перебили всех пассажиров и сопровождавших дилижанс солдат. Всего погибло двадцать пять человек. Только одному человеку удалось спастись от кровожадных краснокожих и вернуться в Омагу. Как это было — об этом он скоро расскажет нам сам.
Сейчас же жителей Омаги волновало не это печальное происшествие — американцы Фар-Вэста привыкли к подобным вещам, да и времени уже прошло достаточно, — нет, их волновало зрелище, которое им предстояло увидеть в этот вечер в театре. Сегодня единственный пассажир, успевший вырваться живым от индейцев, вздумал выйти на сцену и рассказать публике о своем приключении.
Разумеется, Макдауэл и его семейство не могли пропустить такого шоу. Отъезд был отложен на следующий день. Когда они садились на свои места, театр уже был полон, поднимали занавес. На сцену почти сейчас же вышел маленький, толстенький человечек лет тридцати, в наружности которого не было ничего примечательного, кроме копны волос какого-то немыслимого цвета: они напоминали шкуру бизона. Джентльмена встретили аплодисментами. Он раскланялся и довольно искусно рассказал длинную историю, которую мы передадим в более сжатом виде.
— Мы еще находились на станции, — начал оратор, — когда кондуктор крикнул обычное: «Садитесь, господа!» Мы весело уселись. Наступила ночь. Карета была полной: девять человек сидели на трех внутренних скамейках, а весь империал[2] был занят конвоировавшими дилижанс солдатами. Я сидел на козлах с кучером. После вкусного, плотного обеда меня клонило ко сну, и я задремал, убаюканный покачиванием дилижанса. Шестерка славных лошадей мчала нас галопом. Неожиданно меня разбудил выстрел. «Что такое?» — спросил я. «Боюсь, не краснокожие ли», — ответил извозчик и сильно хлестнул по лошадям. Славные животные, точно почуяв грозящую опасность, понеслись во весь опор. А стрелы индейцев уже начали впиваться в кузов кареты. «Нас преследуют! — крикнул один солдат. — Я слышу сзади топот!»
Темнота не позволяла удостовериться в этом. Чтобы не привлекать к себе внимания индейцев, мы ехали без фонарей. Через некоторое время раздался еще один выстрел, теперь уже впереди нас. Одна лошадь пала, остальные остановились, едва не опрокинув дилижанс. Прежде чем мы успели хоть что-то сделать с упавшей лошадью, нас окружили индейцы. Завязалась страшная битва. Солдаты осыпали их выстрелами, пассажиры вышли из дилижанса, чтобы иметь возможность отразить удары нападавших, индейцы на своих низкорослых лошадях носились около кареты, как демоны. Нам не нужны были слова, мы понимали, что идет неравная борьба, и каждый старался только продать свою жизнь как можно дороже.
К несчастью, в темноте мы были вынуждены стрелять наугад. Я даром истратил шесть зарядов моего револьвера. «Стреляй же», — сказал я кучеру, заметив, что карабин спокойно стоит у него между ног. Он не ответил. Я решил взять его карабин и пустить в дело, но поторопился, и карабин упал на землю. Тогда я отстегнул кожаный фартук, чтобы пустить в дело мой охотничий нож — единственное остававшееся у меня оружие. Кучер вдруг тяжело свалился с козел. Я хотел его поддержать, но упал вместе с ним. Тут только я понял, почему бедняк не ответил мне: он давно уже был мертв.
Поднявшись, я с ужасом увидел, что на империале вместо солдат были одни индейцы. Все мои спутники пали под их ударами. Мне оставалось только одно — бежать. Спрятавшись за дилижанс, я стал потихоньку отступать в кусты, а потом пустился бежать со всех ног. Один из индейцев увидел меня, погнался и, выстрелив, ранил в правую руку, потом догнал меня и так сильно ударил по голове прикладом, что я упал без чувств. Вскоре, однако, я пришел в себя: мне рвало кожу головы что-то холодное и острое. Я понял, что индеец скальпирует меня, но изо всех сил старался сохранять молчание, только оно могло даровать мне жизнь. Я с ужасом чувствовал, как лезвие ножа скользит между моим черепом и кожей. Наконец индеец бросил меня, сел на свою лошадь и ускакал.
Вот, милостивые господа и дамы, и вся история о том, как житель Востока пережил нападение индейцев на почтовый дилижанс. Все пассажиры и солдаты были зверски убиты. И только я благодаря оплошности одного из нападавших негодяев выжил и имел честь поведать вам эту драму в долине. Мораль же моего рассказа в том, что жизнь — удивительная штука, ведь, оказывается, можно быть оскальпированным и не умереть!