— Так зачем же ты пришел сюда? — спросила, едва сдерживаясь, Гарриет.
— Разве ты говорила мне о том, что затеяла? — возмутился индеец. — Ведь нет!.. Я скажу тебе, зачем пришел сюда, — прибавил он с оттенком грусти, помолчав немного. — Я пришел за своей сестрой, которой не видел десять лет, но не забывал ни на минуту. Я думал, что в тебе наконец заговорила индейская кровь и ты хочешь вернуться к нам. Сестра, время еще не ушло, брось этих чужестранцев и вернись в лагерь шаенов.
— Никогда! — отрезала Гарриет.
— Подумай!
— Никогда, говорю тебе!
— Ну хорошо! — сказал предводитель, снова заворачиваясь в бизонью шкуру, — ты больше не сестра мне, я отрекаюсь от тебя.
Он сделал два шага к двери и вдруг опять обернулся.
— Мы, может быть, еще раз увидимся, — сказал он, — я могу вернуться, но уже без зова.
Гарриет пожала плечами. Красное Облако не удостоил больше сестру ни одним взглядом и в мрачном молчании ждал, чтобы его проводили обратно. Миссис Макдауэл отворила дверь и тихонько позвала Замбо, но негр не показывался.
— Этот мальчик, наверно, неправильно меня понял и ушел спать, — предположила она.
— Ничего, — сказала Гарриет, — я сама провожу брата.
Она пошла вперед и провела Красное Облако к воротам, в которые он вошел в первый раз. По дороге они не обменялись ни единым словом. Но, уходя, предводитель обернулся к ней и сказал не то угрожающим, не то предупреждающим тоном:
— Берегись!
— Я тебя не боюсь! — ответила Гарриет с бравадой в жесте и голосе.
Так кончилось их свидание. Вернувшись в гостиную, Гарриет скрепя сердце вынуждена была сознаться своей госпоже, что ничего не смогла поделать с братом и только создала новую опасность своими неосторожными предложениями.
— Что же теперь делать? — спросила Сара, начинавшая уже бояться и охотно готовая отступить.
Глаза Гарриет мрачно сверкнули.
— Мы решили, что эта девушка должна умереть, — сказала она, помолчав с минуту.
— Но… кто же возьмет это на себя? — спросила миссис Макдауэл.
— Я! Сегодня же ночью, — ответила индианка. — Потом я подожгу дом, и мы с вами убежим. Таким образом, наши планы не изменятся. Понимаете?
— Нет.
— Ну, мы все свалим на шаенов и на моего брата, — пояснила с гадкой улыбкой Гарриет. — Мы так и расскажем в лагере конфедератов.
Все спало в эту ночь в старой крепости, только по коридору первого этажа пробиралась женщина с потайным фонарем, бросавшим время от времени зловещий луч света. Это Гарриет шла исполнить свое страшное дело. Она приблизилась, или, скорее, скользнула к комнате Нэнси и прислушалась; ей показалось, что она слышит ровное дыхание девушки. Отворив дверь, она наконец решилась открыть фонарь, чтобы осмотреться в этой почти незнакомой ей комнате. Быстро окинула ее взглядом Гарриет и не смогла сдержать удивленного возгласа. Комната была пуста!
Глава VIII
Беглецы
Что же случилось? Читатель, конечно, догадался, что внезапная ненависть Замбо к Нэнси, на которую он недавно почти молился, была притворством. Он по-прежнему боготворил свою госпожу, и эта-то привязанность позволила ему заметить, с какой злобой глядела на мисс ее мачеха. Хитрый, как все негры, Замбо не подал виду, что ему все известно. Наоборот, он решил, что если хочет служить интересам Нэнси, то должен притвориться, будто ненавидит девушку. Вот почему он изменился к ней с того времени, как умерла его мать. И Замбо легко удалось обмануть всех, даже саму Нэнси! А на вопросы миссис Макдауэл он ответил придуманной сказкой о колдуне, которая выглядела правдоподобно, ведь всем известно о суеверности чернокожих. Миссис Макдауэл, поглощенная своими планами, сразу попалась на удочку и сделала нефа своим доверенным лицом, почти сообщником.
Вместо того чтобы ждать в передней окончания переговоров Красного Облака с Гарриет и Сарой, Замбо побежал по главной лестнице на второй этаж. Нэнси, всегда одевавшаяся и раздевавшаяся без помощи горничной, была одна в своей комнате и собиралась ложиться, как вдруг в дверь тихонько постучали.
— Кто тут? — спросила она.
— Отворите, госпожа, отворите скорее.! — сказал Замбо дрожащим от волнения голосом.
Узнав голос негра, Нэнси отворила. Замбо положил на пол какой-то узел, запер за собой дверь и, едва держась на ногах, прислонился к стене.
— Что с тобой, дитя мое? — спросила ласково Нэнси.
— О, госпожа, госпожа! — только и смог выговорить негр.
— Скажи же, что такое?
Но бедный Замбо онемел от волнения. Он упал на колени перед Нэнси и зарыдал.