— Тем, что Фифи так храбро созналась во всем, она искупила вашу вину!
Пино в это время определился с внешностью преступника. Разыскать человека со сверхъестественно большими конечностями и головой ребенка не представляло никакого труда такому профессионалу, как Пино.
Хирн на вокзале сел в автомобиль и назвал шоферу улицу в северной части Берлина. В автомобиле он сменил свою одежду на костюм апаша, который производил впечатление настоящего, а не карнавального. Оставив на сиденье деньги за проезд, он выждал удобный момент и незаметно выскочил из автомобиля.
Приняв вид босяка, в подлинности которого никто не усомнился бы, он обошел доходные дома в поисках меблированной комнаты. Наконец он нашел подходящую на четвертом этаже одного пятиэтажного дома и нанял ее за пять марок в неделю. В ванной он наклеил себе усы и бороду и с радостью убедился, что утратил всякое сходство с доктором Хирном.
Хирн решил установить слежку за Пино и постараться навести его на ложный след. Из ближайшего почтового отделения он позвонил по телефону в контору Пино и потребовал сыщика для переговоров по важному делу. Он не удовлетворился ответом, что Пино занят расследованием уголовного дела и потому не может уделить ему ни минуты времени.
— Мое дело важнее! — крикнул он в трубку.
— Как вы можете судить об этом, когда вам совершенно неизвестно, о чем идет речь?
— Ах, ерунда! Наверняка, какая-нибудь глупейшая брачная канитель. А тут идет речь о миллионах!
— Вот как? — последовал ответ в совершенно другом тоне. — В таком случае я попытаюсь связаться с господином Пино по телефону.
— От этого мне не легче, если вы не знаете, где он, и станете звонить по телефону во все концы света.
— Простите, — любезно ответил служащий, — конечно, я знаю, где его искать. Он сейчас находится на вилле доктора Хирна.
— Это меня мало интересует. Если он в течение получаса не сумеет выехать в Будапешт, чтобы раскрыть крупный банковский подлог, он мне вообще не нужен.
— Вы говорите, что речь идет о миллионах?
— Именно это он и должен выяснить. Возможно, что и меньше. Во всяком случае он может на этом деле заработать десять тысяч марок.
Тон служащего опять изменился.
— Это нас мало интересует! — сказал он высокомерно и повесил трубку, не спросив даже, кто звонит.
Хирн улыбнулся и подумал: «Осел!» Не выдав себя, он узнал, где сейчас находится Пино. Он поехал на свою виллу и спрятался так, что мог наблюдать за всеми, кто входит и выходит.
Между тем Пино с помощью фрау Орта закончил осмотр на вилле Хирна.
— Вы ведь уже не совсем уверены, что речь идет о любовном приключении? — спросила фрау Орта.
Пино, который не хотел терять поддержку фрау Орта, пожал плечами:
— Через два дня мы это выясним. А пока я советую запросить у вашего супруга, хранил ли он в письменном столе деньги и ценные бумаги.
И Орта послала вторую телеграмму вслед за первой:
«Телеграфируй, хранил ли в письменном столе деньги и ценности. Мария».
Держа эту телеграмму в руке, Пино далеко за полночь покинул виллу доктора Хирна. Хирн последовал за Пино. Отправив телеграмму, Пино двинулся к северной части города. Там он спустился в один из многочисленных погребков, излюбленное место сборища преступников и отбросов общества. Из этого Хирн заключил, что его не подозревают в имитации преступления. Из первого погребка Пино перешел во второй. Хирн расхохотался при мысли, что Пино будет чем заняться всю неделю: в Берлине много таких погребков.
Однако Хирн вскоре и сам спустился в один из них. Его мучила жажда, а внешний вид не располагал к посещению ресторана. Он уселся за свободный столик, посмотрел, что пьют другие, и заказал себе бокал пива. У соседнего столика сидела компания подозрительных мужчин и женщин; они играли в кости, громко кричали и стучали кулаками по столу. Одна из женщин сделала удивленное лицо, взглянув в сторону нового посетителя, и толкнула локтем соседа. Тот оглянулся на Хирна и нахально уставился на его руки. Хирн, который был неглуп и при своем превращении в босяка предусмотрительно снял кольца, с удивлением взглянул на свои руки, не понимая, что могло поразить его соседей. Один из парней поднял свой стакан и насмешливо крикнул ему:
— Да здравствует груд!
Только тогда Хирн понял, в чем дело. Он сравнил свои белые, холеные руки с руками остальных, смутился и спрятал их под стол. Все шумно расхохотались, а тот верзила, который заговорил раньше всех, сказал: