— Пойдемте же обедать, милый друг. Морской воздух будит во мне волчий аппетит. Недурно было бы распить несколько бутылок в честь нашей дружбы.
— И будущей свадьбы мисс Нэнси Макдауэл и сэра Уилки Робертсона.
— Ах, Шарль, если бы ваши слова оказались правдой.
— Не теряйте надежды.
— Все равно, что бы ни случилось, наша дружба останется неизменной.
Глава III
Плантация в Луизиане
Выехав из Нового Орлеана и поднимаясь по Миссисипи, путешественник видит себя сначала посреди унылого однообразия дельты реки. Бесконечные луга, или скорее болота, состоящие из песка и ила, тянутся по берегам устья. Часто они расположены ниже уровня реки и отделяются от нее плотиной. Миссисипи — река своенравная, во время полноводья все сметает на своем пути. Но человек научился укрощать ее буйный нрав. Во время убыли каналы, прорытые самой рекой, засыпались, и реке приходилось пробивать себе новые пути. Таким образом, устья Миссисипи каждый год изменяются по прихоти волн.
Разрабатывать такую изменчивую почву невозможно, поэтому дельта имеет очень непривлекательный вид. На юго-востоке расположилась жалкая деревенька, находящаяся ниже уровня реки и даже моря. Деревня, если это поселение можно так назвать, состоит примерно из двадцати домиков. Почти все они пусты: желтая лихорадка унесла жизни практически всех жителей. Тропинками между хижинами служат доски или стволы деревьев, переброшенные через ил и воду, иначе не пройти — ноги тут же увязнут в песке и тине.
Однако стоит пароходу миновать это грустное место, как природа словно по мановению волшебной палочки расцветает: со всех сторон появляется пышная тропическая растительность, утомленный однообразием дельты глаз отдыхает на сплошной массе зелени всевозможных оттенков, испещренной пунцовыми и золотыми искрами. Отовсюду доносится чудесный аромат цветов, кругом щебечут птицы. То там, то тут виднеются роскошные виллы, окруженные сказочными садами, где разнообразные цветы и фрукты перемешиваются меж собой так, что не различить, на каком именно кусте или дереве они растут.
Затем взорам путешественников предстали богатые плантации, каждый год высылающие на европейские рынки миллионы тюков хлопка. Между ними особенно известна та, что расположена на левом берегу реки. При ней есть небольшая пристань, с которой всегда грузятся два-три парохода.
Эта плантация считалась самой богатой в Луизиане, она принадлежала Макдауэлу. Недалеко от реки тянулись длинные ряды строений, похожих на бараки. Это хижины негров, работавших на плантации. Дома самого владельца не видно. К вилле ведет длинная аллея, слегка поднимавшаяся в гору от берега Миссисипи и терявшаяся в роще из апельсиновых и лимонных деревьев. За рощей, высаженной для защиты жителей дома от палящего солнца и знойных южных ветров, скрывается прехорошенький замок. Его построил какой-то французский колонист, потому что строение было стиля Людовика XIII — с башенками по углам и полностью из красного кирпича. Только веранда, окружавшая дом, немного портила вид, но это с лихвой компенсировалось зеленью страстоцвета, густо обвивавшего колонны, и его ярко-пунцовыми цветами с белыми тычинками.
По веранде расхаживал маленький, проворный старичок. Он беспрестанно поворачивался то в ту, то в другую сторону, надевал, снимал и опять надевал перчатки, одним словом, выказывал сильное нетерпение. Это был владелец плантации Макдауэл. Он никак не мог примириться с простотой и непринужденностью американских нравов. Вот и сейчас, во фраке и белом галстуке, он ждал звонка к обеду, точно какой-нибудь английский вельможа, поджидающий гостей, чтобы вести их в столовую.
— А, наконец-то! — вскрикнул он, увидев приближавшуюся к нему молодую женщину в вечернем наряде. — Поздравляю, милая Сара, это платье сшито с большим вкусом.
— В самом деле? — жеманно ответила та. — А мне кажется, что я просто на себя не похожа.
— Признайся лучше, что хочешь вскружить гостям головы.
— О! Да не ревность ли это? Успокойся: баронет занят другим, а француз… Позволь своей жене считать, что его просто не существует. Человек, который всю жизнь только и делает, что рассматривает камни… Фи!
— Горный инженер, душа моя, — ответил старик. — Впрочем, ты вполне уверена, что господин Леконт действительно тот, за кого себя выдает?
— А кто же?
— Хе-хе-хе! — лукаво усмехнулся старик. — Увидим, увидим.
Он потирал себе руки. В эту минуту на противоположном конце веранды послышался сильный шум, но из-за колонны ничего не было видно. Какой-то мужчина раскатисто хохотал, а молодой, звонкий девичий голосок испуганно кричал: