Пино нагнулся и поднял окурок папиросы. Не меняя своего тона, сказал:
— Будьте так добры, принесите мне коробку с папиросами, которые обычно курит ваш супруг.
Фрау Орта машинально повиновалась. Она пошла в соседнюю комнату и вернулась обратно с коробкой. Между тем Пино с большим трудом разобрал по окурку фирму и название папирос.
— Что написано на крышке? — спросил он. — Может быть, «Абдуллах», «Леди Гамильтон»?
Госпожа Орта от испуга уронила коробку на пол, и Пино решил:
— Значит, так и есть.
— Ради бога! — воскликнула фрау Орта. — Надеюсь, вы не думаете, что мой муж совершил кражу со взломом в собственном доме?!
Пино пожал плечами, указал на подушку, одеяло и папиросы и сказал:
— По всем признакам это вполне вероятно!
— Да ведь это безумие! — воскликнула фрау Орта и приказала своей камеристке Фифи, которая все время подслушивала за дверью и потому тотчас же после звонка вошла в комнату, принести из столовой утреннюю почту.
В это время Пино обыскивал комнату. Он вынул из платяного шкафа шляпу Хирна, измерил ее величину, сравнил с оттиском на подушке и улыбнулся. Он был убежден, что уже выиграл пари.
Фифи принесла почту. Среди писем не было письма от Хирна, но сверху лежала телеграмма, которую фрау Орта поспешно распечатала. Содержание телеграммы было следующим:
«Копенгаген,
1.11.17 г.
7 часов 50 минут утра.
Остановился Метрополь-отель, вернусь пятницу вечером 10 часов 32, Лэртский вокзал.
Сердечный привет.
Она передала сыщику телеграмму и сказала с язвительной иронией:
— Судя по этому, вы вряд ли напали на настоящий след, господин Пино.
Тот изумился, внимательно осмотрел телеграмму и убедился в ее подлинности.
— Совершенно непонятно, — пробормотал он.
— Как вы это объясните? — спросила госпожа Орта.
У Пино был довольно глупый вид, когда он сказал:
— Сейчас не могу всего объяснить, но постараюсь найти разгадку.
Когда Пино очутился на улице, до его слуха донесся громкий свист. Он обернулся и увидел Хирна, который прятался за деревом и подавал ему какие-то таинственные знаки. Пино подошел к Хирну.
— Полчаса назад какой-то незнакомец перелез через забор. Я последовал за ним, но он вскочил в трамвай, который шел по направлению к Тегелю.
— Как он выглядит? — взволнованно спросил Пино.
И Хирн описал наружность незнакомца, стараясь изобразить его совершенно непохожим на себя.
— Он среднего роста, стройный и худой? — спросил Пино, и Хирн ответил:
— Напротив, он маленький, толстенький, кругленький.
— Бритый?
— Нет, у него борода такая, как у меня, и темные очки. Но это, вероятно, уловка и обман. Я не могу ручаться, что борода не фальшивая.
Мысли Пино совсем спутались.
— Вы видели, как он вышел из дома? Был ли у него ключ? Запер ли он входную дверь за собой?
— Он вылез из окна нижнего этажа, а затем, — Хирн протянул ему носовой платок, — потерял эту тряпицу, когда вскочил в трамвай.
Пино жадно схватил платочек.
— Да тут есть монограмма! — сказал он.
— Может быть, это наведет нас на его след, — предположил Хирн.
«Да, если метка окажется „В. X.!“» — подумал Пино и совсем тихо произнес: «Вольдемар Хирн», но в эту же минуту убедился, что в углу платочка стоят буквы «М. Л.».
— Знаете ли вы человека с подобным именем?
Хирн сделал вид, что припоминает что-то, затем неожиданно воскликнул:
— Мартин Люкс.
— Кто это?
— Укротитель зверей из цирка Саррасани. Этот тип, обладает феноменальной силой.
— Может быть, это был он?
Хирн сделал вид, что размышляет.
— Вряд ли. Он шел сгорбившись, а Люкс всегда ходит прямо.
— Может быть, он только делал вид, что горбится?
— Возможно. Но Люкс совершенно лысый и не носит очков. А мне бросилось в глаза, что у того человека были удивительно длинные волосы.
— Это мог быть и парик, а очки он мог надеть для того, чтобы его не узнали.
Хирн кивнул головой и сказал:
— Я преклоняюсь перед вашей проницательностью.
Пино самодовольно улыбнулся. Потом он спросил:
— Как разыскать этого человека?
— Нет, это, Наверно, не он! — сказал вдруг уверенно Хирн.
— Да почему же?
— Потому что Саррасани переехал со своим цирком уже больше недели в Грейфсвальд.
— А трамвай, которым он уехал, шел на Тегель?
— Да.
— Значит, он проходит мимо Штеттинского вокзала?
— Как будто.
— А оттуда поезд отходит на Грейфсвальд.