Не раздумывая, он схватил страшный груз и помчался с ним прямо к площадке над каньоном. С каждым его шагом смерть отдалялась от Нефертити!
Вот и выход! Он бросил в пропасть смертоносный груз. Взрывом фараона отбросило в тоннель и ударило о каменную стену. Страшная боль пронзила его. Эхнатон попробовал встать, цепляясь за стену.
А весь дворец, словно ожидавший этого толчка, начал рушиться. В пяти шагах перед ним пол разошелся и отколовшиеся огромные куски с грохотом обрушились в бездну. Изнемогая, Эхнатон пробился вперед. Внизу была Нефертити, запертая в ловушке! Последним усилием Эхнатон отодвинул засов и рухнул на пороге. Мария стояла посреди комнаты.
— Нефертити! — прошептал окровавленными губами Эхнатон.
— Беги!
Девушка в смятении смотрела на него. Это был преступник, угрожавший существованию жизни. Но сейчас она видела перед собой умирающего человека, глаза которого смотрели на нее с неожиданной нежностью и кротостью!
— Нефертити, беги!
Невольно, подчиняясь необъяснимой жалости, порыву всепрощения, она присела и, приподняв его голову, положила себе на колени.
— Вы ранены? Я перевяжу вас!
В проеме двери появился Крум Димов, все-таки пробравшийся по коридорам рушащегося здания к камере своей сестры.
— Быстро за мной! — крикнул он ей.
Девушка обернулась.
— Подлоги мне его вынести!
Ничего не спрашивая, Крум подхватил Эхнатона под мышку и потащил.
— Оставьте меня! — чуть слышно прошептал раненый. — Нет смысла!
Но в глазах его светилось теплое чувство, прежняя величавая неприступность растаяла.
— Сейчас куда? — вместо ответа спросила Мария.
Эхнатон указал взглядом.
— Направо! Толкните плиту!
Коленом Крум легко отодвинул преграду. Открылась крутая лестница. Тут из заполненного пылью тоннеля вылетел попугай Кенатон, уселся на плечо Марии. Она склонила голову и потерлась о него лбом. Они снова двинулись наверх, унося стонущего фараона. Преодолев лабиринт, они оказались на поверхности.
— Скорее на юг, — торопил Эхнатон. — Внизу все обваливается. Надо выйти на прочную скалу!
И они снова заспешили. Наконец, почувствовав прочную опору под ногами, опустили его на землю. Мария положила голову фараона себе на колени. Крум разодрал драгоценные одежды. На теле не было ни единой раны. Лишь несколько синяков. Может, от удара или от взрывной волны. Брат с сестрой переглянулись. Медицинские познания на этом исчерпались.
Из отверстия над лестницей показался Гурмалулу. Он хотел было вернуться назад, но грохот за спиной подтолкнул его вперед.
— Где Бурамара? — спросил Крум.
Чернокожий показал головой вниз.
— В камере. Мистер Том не развязал его. Запер вместе с тюремщиком.
Крум вскочил.
— Жди меня здесь! — обернулся он к сестре.
И он начал спускаться по лестнице. А кругом все скрипело, трещало, обваливалось. Крум зажал нос платком и бегом бросился вниз. Чудом сориентировался в сотрясаемом толчками лабиринте, толкнул дверь и вбежал в камеру. Стражник и Бурамара уже развязали зубами веревки и сейчас безуспешно пытались сдвинуть в сторону тяжелую плиту с помощью копья.
Задыхаясь от пыли, Крум знаком показал им на выход, и все трое бросились обратно. Гурмалулу смотрел изумленно. Белый человек жертвовал собой ради чернокожего.
В это мгновение подземный грохот потряс скалистое плато. Взорвался пороховой погреб. Каменная громада покрылась множеством трещин, которые, подобно проворным змейкам, расползались во все стороны. Крум и Бурамара подняли раненого, чтобы перенести в более безопасное место. Мария шла за ними.
Наконец гул затих, отшумев многократным эхом в разветвлениях страшного ущелья.
— Нефертити, где ты? — простонал фараон.
Услышав это имя, попугай закричал:
— Эхнатон и Нефертити! Эхнатон и Нефертити!
Непроизвольно Мария отозвалась на имя, которым он ее окрестил:
— Я здесь! Успокойтесь. Мы спасем вас!
— Все кончено, Нефертити! Я скоро отправлюсь на запад. Хочу только одного, чтобы ты меня выслушала… И простила…
— В следующий раз поговорим. А сейчас не волнуйтесь!
— Нет! Еще немного, и будет поздно… Ты услышишь правду. Тогда можешь проклясть меня…
Он глубоко вздохнул.
— Я никакой не фараон, Нефертити!.. Я злосчастный обыкновенный метис, который стремился к славе и величию…
Крум вмешался:
— А подземный город, а храм, а скульптуры?