— Белые несут зло! — так говорил Джубунджава. — Поэтому черные должны избегать белых. Им нельзя селиться в резервациях, им нужно вернуться в пустыню, подальше от белых!
А Гурмалулу продал свою душу белым. И сейчас должен умереть.
Всегда чего-то не хватало Гурмалулу. Вечный скиталец, как все черные люди, он решил посмотреть, как живут белые. Пришел к белому колдуну, у которого было сто женщин. Звали его Мис-Си-Онер. Он купил у племени сто девушек, но не жил с ними и не требовал, чтобы они носили ему пищу, а сам их кормил и только учил писать какие-то знаки на бумаге и петь. Пришел к нему Гурмалулу, а тот показал крест, который всегда носил на шее, и сказал: «Это Иисус-тотем. Самый сильный тотем!». Затем он заставил Гурмалулу одеться и креститься. За это и давал Гурмалулу пищу и не требовал ничего другого. Но Гурмалулу недолго прожил у миссионера. Он ушел и стал пастухом на ферме, потом нанялся рубить тростник, снова вернулся к колдуну с сотней жен.
Тот не рассердился и разрешил делать бумеранги и деревянных кенгуру, которых продавал иностранцам, а на эти деньги покупал еду для всех.
Однажды приехал к ним человек, рисующий не священные чуринги на дереве, а картинки на бумаге. Он изображал не духов, не демонов и тотемы, а поля и деревья, горы и пустыни. Гурмалулу тоже попробовал рисовать. Художник дал ему лист бумаги и краски. Получилось не сразу.
И вот (лучше бы никогда не настал этот день!) в миссию пришел мистер Том. Постояв за спиной, посмотрел на его мазню и спросил:
— Есть у тебя другие рисунки?
— Нет! — ответил Гурмалулу. — Я их рву.
Тогда мистер Том сказал:
— Больше не делай этого! Будешь отдавать их мне. Уедешь из миссии. Станешь великим, как Наматжира.
Гурмалулу слышал кое-что о всемирно известном черном живописце, ставшем академиком. Он был единственным туземцем, которому власти разрешили жить в Алис-Спрингсе. Но Наматжира не согласился, требуя, чтобы в город пустили все племя. Ему отказали, и художник купил легковую машину, грузовик с прицепом, чтобы возить соплеменников, превратив их в моторизованных кочевников. Гурмалулу слышал также, что Наматжира давал всем своим близким спиртное, хотя белые этого не разрешают. Не знал Гурмалулу только, что значит «великий».
— У тебя будет много денег, — пояснил мистер Том.
— А зачем они мне? Мис-Си-Онер хорошо меня кормит.
Однако мистер Том не сдавался. Он отвел Гурмалулу в свою машину и угостил виски. Никогда раньше Гурмалулу не пробовал такого питья. Голова затуманилась, и все вокруг стало красивее. Даже белый мистер Том уже не казался таким противным со своим длинным носом и ртом-щелью. Он уже не ощущал дурного запаха, исходящего от всех белых людей. И Гурмалулу ушел из миссии. Вернулся в свое племя. Начал рисовать. Мистер Том приезжал каждую неделю, приносил бумагу и краски, уносил то, что приготовил для него Гурмалулу. За каждый рисунок он оставлял по бутылке виски. Гурмалулу пил и угощал всех мужчин, женщин и детей. Они пили и веселились. Только Джубунджава недовольно ворчал:
— Вот что приносят белые! Смерть и виски! И охотники уже не могут держать копье, не способны метать бумеранг.
Но спирт был сильнее гнева старейшины. Поэтому никто его не слушал.
Однажды в селение пришел Джонни Кенгуру, прозванный так белыми, хотя он и не был из тотемной группы Гурмалулу. Он пришел с пустыми руками.
— Мистер Том не хочет больше твоих рисунков. Их не покупают.
— Почему ты не принес виски?
— Нет рисунков — нет виски!
А что будет делать Гурмалулу без выпивки?
Джонни Кенгуру наклонился и прошептал на ухо:
— Знаешь, что хочет мистер Том, — чтобы ты рисовал ему чуринги!
— Нет! — прохрипел Гурмалулу, задрожав от ужаса.
— Тогда не будет и виски!
Джонни Кенгуру ушел, не оставив ни одной бутылки.
Гурмалулу терпел два дня. Он уже никого не хотел ни слышать, ни видеть. Раньше он никогда не поднимал руку на Руби и детей, а сейчас бил их, если те попадались на глаза. И не выдержал. Нашел мистера Тома и сказал ему:
— Дай виски! Буду рисовать тебе все, что захочешь. Буду делать все, что скажешь. И чуринги. Только не знаю, как они рисуются.
Мистер Том разозлился.
— Пойдешь туда, где вы их прячете, возьмешь две-три штуки. Будешь на них смотреть и сделаешь такие же.
— Закон не разрешает ходить в Священное хранилище. Закон не разрешает брать чуринги. Племя наказывает за это.
— Некому будет тебя наказывать. Потому что ты поселишься тут, в хижине, уставленной бутылками виски. Делать будешь то, что я прикажу.