Пока из этого ровным счётом ничего не получается. Но ВВ настойчив. Он и сегодня, «подключившись» к очередной черепахе, перебирает бесконечные комбинации импульсов.
А вот что сейчас делает Витовский, я не знаю. Вряд ли он в лаборатории. Там всё готово со вчерашнего дня. О чём думает в эти минуты Витовский?
Быть может, он, сняв очки, смотрит на тундру, на небо?
Я видел мир гиперзрением всего лишь несколько минут. Но это врезалось в память навечно. Не верю, что это можно забыть.
Ошеломляет уже сам момент перехода. Такое впечатление было бы у человека, уткнувшегося носом в допотопный телевизор, если бы маленький экран внезапно превратился в огромную стереопанораму современного объёмного и цветного кино.
Угол зрения резко увеличился, и всё, что я увидел через это распахнутое в мир окно, было ясным до мельчайшего штриха, до тончайших цветовых оттенков. Как будто кто-то протёр запылившуюся картину, вынес её из полутёмного подвала, установил в светлом зале — и вспыхнули, заиграли живые краски.
С крыши клиники я видел далёкое озерцо: сквозь хрустальной чистоты воду можно было различить каждую трещину каменистого дна. В небе, в солнечном небе, горели ярко-зелёные полосы полярного сияния. За три-четыре минуты я увидел и пёстрых турухтанов, полярных петушков, затеявших драку в болотной траве, и аккуратные норки леммингов, и грибы возле карликовых берёзок. Деталей было безмерно много, я мог бы пересчитать даже лепестки мака на далёком кусте, но мир воспринимался как целое…
Нет, я не успею рассказать об этом.
Через две минуты Панарин будет здесь.
И ещё одно.
Я не сирота.
Панарин ошибся. Не знаю, как это ускользнуло от его внимания.
Ей двадцать четыре года. Она геофизик. Сейчас она где-то в тайге.
Что ж, я только первый. Пройдёт несколько лет, и само понятие возраста дрогнет, расколется, обратится в прах.
Остались секунды.
С почти физически ощутимой остротой я хочу понять: какие же горы своротят победившие время люди?…
ПОРТ КАМЕННЫХ БУРЬ
Полгода назад мне передали запись сообщения, посланного Зорохом с «Дау».
Дешифровка сообщений, признанных безнадёжно искажёнными, — тяжёлое ремесло. Дело не в трудности самой работы, это в порядке вещей. Страшно другое. Начиная работу, не знаешь, на что уйдут годы. Можно потратить жизнь — и расшифровать несколько ординарных сводок.
Таким не имеющим особого значения показалось мне вначале сообщение с «Дау». Я не знал тогда, что смогу заглянуть на тысячи лет вперёд.
Сообщение Зороха должно было лишь немногим опередить возвращающийся к Земле корабль. Однако до сих пор не удалось обнаружить «Дау». Автоматы должны были каждый месяц повторять сообщение общий порядок. Этих сообщений тоже нет.
Семьсот сорок метров тёмно-серой, местами совершенно чёрной ленты, засвеченной при аварии на спутнике внешней связи, — вот всё, что я имел.
Иногда думают, что мы, дешифровщики, пользуемся какой-то особой аппаратурой. Нет, у нас иное оружие — терпение и фантазия. Бесконечное терпение и ничем не скованная фантазия. Найти разрозненные, едва видимые штрихи, угадать их взаимосвязь и воссоздать картину — в этом суть нашей работы. Подобно художникам и поэтам, мы работаем в одиночку: фантазия требует тишины.
Отчёт о дешифровке сообщения Зороха будет опубликован в ближайшем выпуске «Бюллетеня космической связи». По традиции, отчёт содержит лишь абсолютно достоверное; это те самые штрихи, которые ещё не дают представления о всей картине. Но, по той же традиции, я имею право на гипотезу.
Восстанавливая сообщение Зороха, я во многом полагался на интуицию; воображение по каким-то своим законам дорисовывало то, чего я не мог увидеть. Возможно, не все поверят в открытие, сделанное Зорохом в звёздной системе Вольф-424. У меня пока нет достаточных доказательств.
И всё-таки я утверждаю: ещё не было открытий, столь важных для понимания будущего.
Уже в первой трети XXI века все люди получили условия, необходимые для существования. Давно прекратились войны. Исчезли болезни и голод. Нет недостатка в жилье. Ещё двадцать — тридцать лет, и мы создадим киберкомплексное производство, которое будет само развиваться и совершенствоваться. Исчезнут заботы, поглощающие ныне девяносто процентов энергии человечества.
Так что же впереди?
До Зороха никто не летал к звезде Вольф-424. Считалось, что такой полёт ничего не даст науке.
Действительно, 424-я — неинтересный объект. Две крошечные звезды, типичные красные карлики, — класс звёзд, хорошо изученных ещё при первых полётах к Прокснме Центавра. Расчётами многократно и надёжно было доказано, что в системе Вольф-424 не может быть устойчивых планетных орбит.