Прокшин с его склонностью к внешним эффектам и сам немного жалеет, что всё так просто. Когда я сказал ему об этом, он объявил, что существует закон сохранения солидности:
— В той или иной мере солидность присуща каждому человеку. И она никуда не может деться. Сколько её убудет во внешнем поведении, столько прибудет в делах. И наоборот.
…На палубе было мокро и неуютно. В ржавых, вздрагивающих от ветра лужах плавали похожие на рыбью чешую кусочки облупившейся краски. Только сейчас я увидел, насколько стар корабль.
Я вернулся в кают-компанию, взял шахматы.
Хорошо помню: фигуры лежали рядом с доской, я их машинально перебирал. Потом поставил на доску обоих ферзей. Наугад. Что делать дальше, я не знал. Прошло, наверное, несколько минут, пока появилась простая мысль: нельзя же без королей! Опять-таки наугад, не глядя, я поставил белого короля.
И вдруг я совершенно ясно увидел, куда надо поставить чёрного короля.
Может быть, действовало самовнушение. Может быть, всё дело в симметрии, которую создавали уже стоявшие на доске фигуры. Не знаю.
Я поставил чёрного короля и сразу почувствовал нечто знакомое в расположении фигур. Это было неприятно: сам того не желая, я силился что-то вспомнить. Передвинул белого короля. Вернул его на место. Потом передвинул белого ферзя… и наступила ясность. Она пришла внезапно, без всякого напряжения. Просто я теперь знал, что надо поставить ещё одну фигуру — белого слона. И я знал, куда поставить слона. Белые должны начать и выиграть, это тоже само собой подразумевалось. Впрочем, нет, не подразумевалось, а вспоминалось.
Я двинул ферзя. Шах чёрному королю. И тут же увидел: так нельзя. Ещё вчера для меня это был бы единственный очевидный ход. Сегодня я понимал: нет, так нельзя, нападать надо слоном.
…Я долго сидел у доски, стараясь справиться с охватившим меня лихорадочным возбуждением.
Что, собственно, произошло?
Я привык относиться к идеям «великолепной девятки», как к чему-то отвлечённому. Эти идеи должны были сбыться в далёком будущем. И вдруг одна идея осуществилась сейчас…
Да, это произошло сейчас. Со мной.
Я почти не умел играть в шахматы. Вероятно, даже третьеразрядник мог дать мне вперёд ферзя. И вот внезапно появилась способность понимать происходящее на шахматной доске.
Мозг — изумительная машина. Надо только снабдить её вдоволь горючим… Не об этом ли Прокшин говорил накануне?
«— Какое-то африканское племя выделывало горшки из глины, содержащей уран. Из поколения в поколение лепили горшки. Через руки этих людей прошло такое количество урана, что энергии — если бы её удалось выделить — хватило бы на электрификацию половины африканского континента. Но племя видело в глине только обыкновенную глину… Почти так мы используем свои мозг. На уровне лепки горшков. А когда кто-то работает как надо, мы изумляемся: ах, смотрите, ах, гений… Утверждаю: уровень, который мы называем гениальным, — это и есть нормальный уровень работы человеческого мозга. Нет, я не так сказал: не есть, а должен быть. Понимаете?
— Понимаю, что ж тут не понять. Но сомневаюсь. Получается, что нет прирождённых способностей… Да, а как быть с музыкальными способностями? Или с математическими? Передаются они по наследству или нет?
— Нет и ещё раз нет! Прирождённых способностей не существует. По наследству передаются только задатки… Как бы вам впечатляюще пояснить… Вот. Родился человек и получил сберкнижку с определённой суммой. Задаток иногда чуть больше, иногда чуть меньше, но это только задаток! Сразу же начинают поступать новые вклады, и в возрасте пяти-восьми лет первоначальная сумма теряется в новых вкладах. Ребёнок, который имел сначала десять копеек, может набрать к восьми годам сто рублей. А вундеркинд, имевший в пелёнках генетическую трёшницу, может к тем же восьми годам доползти до червонца. Даже в музыке. Например, Леонтьев экспериментально показал, что такая способность, как звуковысотный слух, не передаётся генетически, а воспитывается.
— Допустим. Но почему умственные способности не передаются по наследству?
— Да просто потому, что они сравнительно молоды и организм ещё не научился их передавать. Впрочем, тут есть пикантная деталь. Передаются особенности, которые полезны в борьбе за существование. А умственные способности — в этом смысле палка о двух концах. Вы же слышали о таком произведении «Горе от ума»… У организма не было особых причин научиться передавать всякие там поэтические и математические способности. Так вот: люди получают от рождения примерно одинаковые мозги. Каждый человек рождается со способностью приобретать способности. И; если кто-то может стать гением, значит, в принципе гениальность доступна всем. Почему же она такое редкое явление? С конвейера сходят автомобили. Каждый автомобиль имеет, конечно, свои индивидуальные особенности. Но если скорость данного типа машины полтораста километров, то у всех машин она приблизительно такова. У одной на пять километров больше, у другой на пять меньше, но это уже допустимые отклонения. А с мышлением… Машина, — которую мы называем «мозг», используется в высшей степени странно. Из тысячи таких машин лишь единицы развивают проектную скорость. Остальные довольно вяло ползут… И это считается нормой! Всё дело в том, что автомобили имеют много бензина. А машина, именуемая «мозг», лишь изредка имеет вдоволь хорошего горючего. Я говорю о знаниях. Заправьте достаточным количеством этого горючего любой мозг, и он даст проектную скорость. Чуть больше, чуть меньше — но у предельной черты!..»