— Никак, мясом пахнет? — Отец заглянул, окинул взглядом кухню, сказал уважительно: — Хозяйничаешь? Молодец!
Улыбнувшись, Ольга поспешила закончить работу, превратив оставшийся фарш и небольшой комок теста в два десятка аккуратных шариков, после чего сгрузила грязную посуду в раковину, и поставила на плиту кастрюльку с водой.
Вновь повернулся ключ. Громко хлопнув дверью, в прихожей возникла мать, а минутой позже, в квартиру с шумом ввалился Павел.
Через четверть часа все собрались за столом. Пока отец нарезал крупными кусками хлеб, Ольга поставила перед каждым тарелку с горкой дымящихся пельменей, выжидательно обвела взглядом сидящих.
— Что-нибудь еще?
— Ничего, спасибо. — Мать принюхалась, скептически оглядела пельмени. — Ну что ж, попробуем, что ты наготовила.
Отец вытащил из холодильника баночку сметаны. Зачерпнув ложкой, стряхнул в тарелку белый густой шарик, который, словно снег под горячими лучами солнца, сразу же начал деформироваться, поплыл желтыми маслянистыми ручейками. Опустив глаза в тарелку, отец поинтересовался:
— Это только мне кажется, или Олег к нам действительно давно не заходил?
Ольга едва заметно вздрогнула, но, пересилив себя, аккуратно поставила кастрюлю на плиту, присела за стол, спросила замедленно:
— Так уж давно?
— Мы сегодня на эту тему уже говорили, — произнесла мать.
— Правда? — отец заинтересованно поднял глаза, — очень интересно.
— Ничего интересного, — Ирина Степановна отмахнулась, — обычные дела: не слюбилось, не сложилось — разошлись, как в море корабли. Да ты не переживай, Ольга у нас шустрая, уже кого-то себе нашла. На ходу подметки рвет. — Она усмехнулась.
Пашка покосился на сестру, заметив, как та изменилась в лице, сказал примирительно:
— Мам, может не надо? Олька сама расскажет, когда посчитает нужным.
— Дождешься от нее, — откликнулась мать. — Нет, к таким вещам я, конечно, не призываю, но одной любовью сыт не будешь, а у Ольги последнее время деньги завелись, гардероб, вижу, сменила. А ведь на учебе денег не платят, — она усмехнулась, — скорее, наоборот.
— Вот, значит, как, — Сергей Петрович взглянул на дочь.
— Да ты не волнуйся, — Ирина Степановна усмехнулась, — наша дочь не пропадет, а уж когда на работу устроится, так и вовсе.
Натянуто улыбаясь, Ольга поспешно доела пельмени. Вымыв свою и Пашкину тарелки, засобиралась.
Отец повернул голову, спросил удивленно:
— Уже уходишь?
Оля коротко ответила:
— Да, поздно уже, а мне еще учить.
Отец проводил ее задумчивым взглядом, на его лице отразилось сомнение.
ГЛАВА 2
Посещение родителей оставило тягостное впечатление. Выйдя из подъезда, Оля остановилась, несколько раз глубоко вдохнула. Колючий морозный воздух проник в легкие, охлаждая организм и прогоняя лихорадочное чувство смятения. Доход не мог долго оставаться незамеченным, и оставалось лишь радоваться, что в размышлениях мать не пошла дальше, ограничившись социально приемлемой формой появления денег у молодых девушек. Сердце предательски екнуло, едва Ольга попыталась представить, что могло случиться, узнай родители правду.
Вернувшись на базу, Оля столкнулась с Совой, поинтересовалась с подъемом:
— Вернулись?
— Как видишь, — ответила Сова меланхолично.
В коридоре возникла новенькая, мельком глянула в зеркало, поморщилась, дотронувшись до щеки, сказала с досадой:
— Не любят в милиции нашего брата.
В прихожую заглянула Рыжая, саркастически усмехнулась:
— Ну отчего ж, очень даже любят, только странною любовью.
Из комнаты донесся приглушенный голос Мары:
— Да обычная у них любовь. Разве что бесплатная.
Вместе прошли в зал. Сидя за столиком, Мара разбирала кучку мятых купюр, на мгновение подняла голову, кивнула Ольге, тут же вновь уронила взгляд. Пышка оторвалась от телевизора, восторженно произнесла:
— Зато какие мужчины! В форме, при погонах…
— Особенно тот, маленький. — Желчно усмехнулась Рыжая.
— Из спальни вышла Белка, спросила сонно:
— Это, на которого Дмитрий Владимирович кричал, когда приехал?
Сова произнесла безразлично:
— Да он там на всех кричал, я бы даже сказала — орал не своим голосом.
— Еще бы, — Рыжая довольно оскалилась, — рабов сгребли — процесс остановился.
Разложив банкноты, Мара послюнила палец, произнесла покровительственно:
— Ладно тебе, небось, сама спешила попрощаться. А упущенное наверстаем, не впервой.