Ощутив, как холодеет в груди, Ольга с трудом прошептала:
— Но, я не понимаю, что случилось?
— Что случилось? — Директор яростно сверкнула глазами. — Ничего особенного, кроме того, что мне стало известно кем вы работаете на самом деле! — Она подчеркнула последние слова.
— Не может быть. — Ольга почувствовала, как стало тяжело говорить. Слова проталкивались с трудом, словно в горло передавили. — Что вы можете знать?
— Что я могу знать? — Женщина неожиданно успокоилась, но это спокойствие было еще хуже предыдущего приступа ярости. — Если вы настаиваете, я могу показать, что я знаю. Вам это действительно интересно?
— Но, откуда? — вырвалось у Ольги непроизвольно.
Заметив ее реакцию, женщина снисходительно усмехнулась:
— Мир не без добрых людей. А теперь идите, и никогда, слышите, ни-ког-да больше не переступайте порог этого заведения!
На подгибающихся ногах Ольга вышла на улицу. В мыслях царил хаос, а внутри все сжималось от страха. Хотелось куда-нибудь спрятаться, забиться в угол, скрываясь от невыносимого стыда. Превозмогая слабость, Ольга заставила себя не думать. Сцепив зубы, она пошла вперед, с каждым шагом ускоряясь.
Не обращая внимание на людей, и на летящую из-под сапог грязь, оседающую на полах плаща мелкой серой пылью, Оля бездумно двигалась в одном направлении, словно заведенная кукла, с каждым шагом выдавливая из себя парализующий яд страха. Несколько раз звонил телефон, но она не обращала внимания, страшась услышать голос одной из подруг, которым больше нельзя было доверять.
В какой-то момент воздух помутнел, а дорога стала расплываться перед глазами. Встряхнувшись, Ольга обнаружила, что сгущаются сумерки. Она достала телефон, взглянула на дисплей, часы показывали половину девятого. Ольга прислушалась к себе, после долгой ходьбы ноги тихонько ныли, а в висках изредка постреливало.
На базу возвращаться не хотелось. Впереди, подсвеченный желтыми огнями фонарей, показался мост. Казалось, окаймленная огнями дорога уходит в небо. Продолжая неспешно идти, Оля набрала домашний номер. Задумчиво глядя на исчезающие за мостом красные огоньки машин, она вслушивалась в равномерные гудки.
Трубку поднял отец, сказал тяжело:
— Слушаю.
Не обратив внимание на странную интонацию, Ольга обрадовано произнесла:
— Папа, здравствуй. У меня сложилась такая ситуация…
Отец прервал:
— Дочь… — Он замолчал. Некоторое время было слышно лишь тяжелое дыхание. Наконец он продолжил: — Как ты могла?
Сердце на мгновение замерло. Еще не понимая о чем речь, Ольга почувствовала, как внутри все застывает, а ноги наливаются свинцом, с трудом сдвигаясь с места. Она спросила упавшим голосом:
— Что… случилось?
Роняя слова, словно тяжкие камни, отец произнес:
— Как ты могла так с нами поступить? Мы тебе не давали денег, плохо относились, выгоняли из дома?.. Почему?
Чувствуя, как глаза наполняются слезами, Ольга пыталась что-то сказать, объяснить, крикнуть, что это все не правда, что, на самом деле, все совсем не так, но голос не слушался, из перехваченного спазмом горла доносился лишь сдавленный хрип.
Помолчав, отец продолжил:
— Я никогда не думал, что родная дочь сделает мне настолько… — его голос прервался, но он справился с собой, закончил, — настолько больно. Я не хочу больше о тебе ничего знать и ничего слышать.
Ольга уже с трудом соображала, слова отца молотом били в голову, отзываясь во всем теле болезненными спазмами. Сердце захлебывалось, прогоняя вскипающую кровь в диком ритме. Прежде чем шум в ушах заглушил все прочие звуки, Ольга услышала последнее.
— Никогда больше не появляйся у нас в доме. С этого момента у меня нет дочери.
Чувствуя, что грудь вот вод разорвет от рыданий, Ольга запрокинула голову, закричала в наступающую ночь, вложив в звук все страдания разбитого сердца. С дерева сорвалась стая ворон, испуганно шарахнулись случайные прохожие.
Она шла, словно в забытье, без мыслей, без эмоций, не чувствуя тела. Но оставалась последняя нить, которая, несмотря на терзающую душу боль, прочным канатом удерживала в этом мире. Ольга поднесла мобильник к глазам, в наступившей темноте голубой экран сверкнул приветливым огоньком, выбрала нужный номер.
Телефон тихо пищал в такт замедленным шагам, наконец на той стороне ответили:
— Да.
С трудом разлепив ссохшиеся губы, Ольга произнесла:
— Денис. Мне сейчас очень плохо, не мог бы ты…