— Кстати, я бы не отказалась. Ведь у вас наверняка есть нечто особенное, что вы никому не показываете? — игриво поинтересовалась Сеня.
Ольга поддакнула:
— Точно, принесите ей подшивку буклетов за прошлый год.
— Для таких девушек — что угодно. Можете заказать все, что обнаружите в меню, и даже что-нибудь сверх того, — расцвел улыбкой парень.
— М-мм! Даже так? — Элеонора томно вздохнула. — А мальчиков у вас можно заказать? Оль, ты каких любишь? Сене, я знаю, нравятся тощие и высокие, Женьке — маленькие и толстые. А мне… — она провела кончиком языка по губам, — ну ладно, сперва, подруги, себе потом. Так что там говорите у вас есть? — Элеонора искоса взглянула на официанта, что неотвратимо краснел, оригинально контрастируя цветом лица и рубашки.
— С чего вдруг мне нравятся толстые? — капризно надула губки Женя. — Маленькие, возможно, но толстые…
— А я высоких люблю, — простодушно согласилась Сеня. — И вовсе не тощих, хотя…
Поглядев на изнемогающего парня, Ольга покачала головой, произнесла деловито:
— Мне, пожалуйста, «Венгерский салат», мясное рагу и шоколадный джем, а из напитков грейпфрутовый сок. И принесите быстрее, уж не знаю, кто как, а я хочу кушать.
Благодарно кивнув, официант быстро записал заказ и уже собрался уйти, когда Элеонора схватила его за локоть, сказала поспешно:
— Стойте, стойте, я передумала: солянку, крыло индейки и китайские сладости. А мальчиков я позже закажу, когда наемся.
Все наперебой стали зачитывать диковинные названия из буклета, затем отказываться и называть другие, еще более экзотические. Кончилось тем, что официант исчиркал всю бумагу, извинился и ушел выполнять заказ, пообещав вернуться с новым блокнотом, чтобы записать «все-все желания очаровательных посетительниц».
— По-моему это перебор, — Ольга откинулась на спинку стула.
— Думаешь? А по мне, так в самый раз, — хмыкнула Элеонора, сдвинув стопку буклетиков к Сене. — Глядишь, запомнят, скидки будут предлагать.
Ольга усмехнулась:
— Скорее, больше не пустят, а персоналу запретят обслуживать, как особо неадекватных посетителей.
— А по-моему ему понравилось, — отозвалась Женя, поправив бюстгальтер. — Работала я в таких кафешках — скука скучнейшая: посетителей нет, на улицу не пускают, сидишь — маешься. Если мальчишки какие заходили — что ты! Такое развлечение. Мы чуть ли не дрались за обслуживание.
ГЛАВА 10
Высокий режущий уши звук прервал на полуслове. Обернувшись к окну, девушки успели заметить, как на дороге, уходя от столкновения, мелькнула белая иномарка. Словно в замедленном кино перед расширенными в ужасе глазами развернулось действие.
Не вписавшись в поворот, легковушка теряет управление, дернувшись, встает на два колеса и замирает, отсвечивая белоснежной крышей, будто дразня онемевших зрителей. Мгновения утекают вязкими каплями смолы, время останавливается в преддверии страшной развязки. Через лобовое стекло видно побагровевшего от напряжения водителя, застывшее лицо пассажира: распяленный в крике рот, ладони с растопыренными пальцами, вскинутые руки.
Время ускоряется. Неуклюже вильнув, легковушка вылетает с дороги. Перевернувшись в воздухе, проносится мимо, задев стеклянную стену кафе самым краешком. Резкий, словно удар молнии, высверк. С пронзительным треском прозрачная поверхность взрывается, наполняя пространство стеклянным крошевом. Сидящих возле окна девушек сметает вместе со столиком. Веером разлетаются куски пластика, обломки мебели с грохотом разбиваются о стены.
Надрывно воет сигнализация, где-то захлебывается криком женщина, бьющий по ушам, надрывный крик. Ольга взглянула на пол, где, в керамическом крошеве, лежит изломанная фигура: неестественно вывернутые руки, сломанные ноги, рваная рана в боку, откуда толчками выплескивается кровь. Женщина не двигается. Рядом с трудом шевелится ее подруга, зажимая руками лицо. На мгновение она отнимает ладони: у женщины нет лица, вместо него — кровавое месиво из ошметков кожи и обломков костей, лопнувшие глаза сочатся белесой жидкостью. Женщина подносит руки к глазам, пытаясь хоть что-то рассмотреть, но понимает страшную правду. Она издает ужасный крик, в котором уже нет ничего человеческого.
Сознание меркнет, пространство смазывается. Спасительное забытье гасит восприятие, защищая мозг от эмоциональной перегрузки. Очнувшись, Ольга некоторое время непонимающе всматривалась в резной с ажурной золотой сеточкой потолок, силясь вспомнить где находится: неподалеку раздается вой сирен, плечо саднит, а в спину упирается что-то острое. Память вернулась стремительно, принеся с собой ужасные картины разрушенного кафе и покалеченных людей.