Сижу, изображая из себя совслужащего средней руки, которому не хочется идти домой, к жене, которая будет пилить выпившего мужа. Для особо недоверчивых и не самый слабый запашок алкогольный присутствует. К такому и милиция без настоятельной необходимости не подойдёт по причине достаточно пристойного вида. И шпана малолетняя не подкатит, потому что Ботанический сад почти в центре города, они там не особо куролесят. Разве что совсем лыко не вяжущего обчистят, но я не этот типаж изображаю. Удачный образ, как раз для такого вот случая. Ну а если вдруг… Волшебная книжечка сотрудника ОГПУ решает большинство проблем.
Восемь часов. Три минуты девятого… Ага! Лариса, изображающая из себя брошенную кавалером, утирающую слёзы девушку – один раз даже вежливо отшивала какого-то простецкого вила парня, пытавшегося не то утешить, не то познакомиться – кого-то заметила. Чуток по иному сдвинутая шляпка – знак того, что обнаружен искомый объект. Или очень на оного похожий. Это хорошо, но… Я тоже кое-кого обнаружил. Наблюдатель. Очень хорошо скрывающийся по моим меркам, но всё же слишком долго находился в одном секторе. Да и папиросы ТАК не курят. Если уж изображаешь курильщика, то затягиваться надо не напоказ, а по настоящему. Но этот конкретный человек не был заядлым курильщиком. Он его изображал. Плюс то самое малость навязчивое для понимающего человека присутствие.
А вот сейчас мы с тобой познакомимся. Только сначала подать знак Ларисе, что есть возможный «враждебный элемент». Достать папиросу из пачки и… выронить её, после чего, коротко выругавшись, отпихнуть ногой упавшую «курительную палочку». Дескать, подожди малость, дай проверить возможный фактор риска. Система знаков заранее разработана, почти что на любой случай. Вот и пригодилась.
Иду. Специально шатающейся такой походкой подвыпившего человека. Только вот на моём пути как раз должен оказаться этот, не совсем курильщик. У него вроде как не возникает подозрений. Бросил взгляд в мою сторону, оценивая и прикидывая возможную опасность, но всё, что сделал – несколько шагов в сторону. А этого мало, ведь я его смогу хоть через карман плаща пристрелить – там, собственно, кармана и нет, есть подвес для нагана с насадкой, обеспечивающей бесшумную стрельбу – хоть одним рывком рядом оказаться, нож к почке приставив. Для понимающего человека – а он явно из таких – угроза быстрой и довольно мучительной смерти.
– У Бориса Хемлока вырос достойный сын…
Неожиданные слова. И неожиданно знакомый голос, раздавшийся слева-сзади. С той стороны, где вроде бы не было ничего и никого опасного даже потенциально. Поворачиваю голову, одновременно беря на прицел «курильщика», и вижу… человека, который хоть смутно, но всё же знаком. Лет пятидесяти, с не особенно запоминающимися, словно бы смазанными чертами лица. И глаза, в которых словно навеки застыли боль и гнев. Человек из прошлого. Того самого, которое неожиданно ожило. И стало ясно – это не ловушка, не засада. Это свои.
– Павел Игнатьевич… Живы.
– Сам удивляюсь. Девочке дай знак.
– Конечно.
Снимаю очки с простыми стёклами, носимые исключительно как деталь созданного образа, а спустя пару секунд снова их надеваю. Знак того, что всё в порядке, угрозы нет, все вокруг свои. Но внутри бушует настоящий ураган эмоций, казалось бы, давно потерянных и не собирающихся воскресать. Ан нет, вернулись, пусть и малой частью от тех, которые могли бы быть.
Теперь стоило позаботиться о том, чтобы переместиться отсюда в более подходящее для разговора место. Тихое, относительно спокойное, где не будут задавать ненужные вопросы. Сложно, но всё же реально.
Минута, не более того, потребовалось мне, чтобы принять решение – слишком большое число собравшихся в одном месте не есть хорошо. Следовательно. нужно было разделиться. Как? Лариса должна была взять «курильщика» под ручку и двинуться на прогулку по вечерней, почти ночной уже Москве. Ну а мне есть о чём поговорить с Павлом Игнатьевичем Ставрогиным и Ларионовым. Парень с девушкой и трое мужчин как две разные группы – это нормально. Это не бросается в глаза, в отличие от четырёх мужчин разного возраста и единственной дамы среди них. Азы, однако, но ведь и их довольно часто не принимают во внимание некоторые люди.
Ушла Лариса со своим, хм, «кавалером», а потом и мы двинулись, но в другом направлении. Обычная неспешная прогулка трёх человек по неожиданно тёплой для Москвы погоде – совершенно нормальное, естественное явление. Что территория Ботанического сада, что другие места сейчас отнюдь не были безлюдными. Даже советские граждане не могли быть лишены удовольствия пройтись на свежем воздухе после тяжёлого и утомительного рабочего дня. Вот их мы и изображали. Только разговоры были ну совсем не советские, скорее уж подчёркнуто антисоветские. Вместе с тем тихие, мгновенно прерывающиеся и меняющиеся на что-то нейтральное, стоило в пределах слышимости показаться посторонним.