Посередине зала было нечто, что привлекло моё внимание. Янтарная жидкость переливалась золотым цветом в небольшом, около пяти-шести метров в диаметре, утопленном в пол, бассейне правильной круглой формы. Три ступени подымались по всей окружности. Окон в зале не было, но жидкость таинственно мерцала и переливалась, словно на неё падали лучи света. Удивительная картина. Захватывающая.
Кицуне вывела меня из состояния созерцания. Кайя позвала меня за собой и повела мимо бассейна в противоположную от лифта сторону. Там виднелись тоже три ступени, ведущие к возвышенности, где сиял, вися прямо в воздухе золотистый шар. От ступеней до бассейна было около трёх метров. Когда мы подошли к ступеням, кицуне сказала, что я должен подняться. Один.
Пару секунд собираясь с духом, я ещё сомневался, переться мне туда или лучше не надо. Но любопытство кошку сгубило. Точнее, одного вечно сующего нос куда не надо кота. Когда я осторожно поднялся на возвышение, золотистый шар словно стал светиться ещё сильнее. Хотя куда уж? И так глаза пришлось слегка прикрыть веками, чтобы не получить зайчиков. Тревоги в душе не было. Наоборот, наступило странное спокойствие. Я почти расслабился, когда неожиданно передо мной возникла фигура высокого мужчины в белой форме, напоминающей парадный китель американских моряков, точнее, адмиралов. Белый материал, золотая отделка, не хватало только знаков отличия. Вместо них был вышитый неизвестный герб на левой стороне груди.
Строгое лицо мужчины, его удивительные золотые глаза поймали меня в ловушку. Я не мог ни сдвинуться с места, ни отвести своих глаз. Лицо правителя, мудреца, полководца. Он мог быть кем угодно. Но он не был живым человеком. Передо мной была голограмма, призрак. Я умом понимал, что мужчина не материален. Вот только от него шла такая волна ментального давления, что я почти потерялся. Вся моя защита рухнула, перед глазами замелькали картинки моей жизни, словно кто-то просматривал слайд-шоу.
Неожиданно незнакомец широко улыбнулся, поднял руки и… От сильного толчка я спиной полетел вниз, мимо ступеней, прямиком в бассейн, наполненный золотой жидкостью. Дальше… меня накрыло!
Глава пятая
Я чувствовал себя крохотным стёклышком в огромном калейдоскопе с постоянно сменяющимися узорами. Картинки в моём почти готовом взорваться сознании сменялись одна за другой, но при этом я помнил каждую из них. Моё тело, словно кусок металла, плавилось в печи раз за разом, чтобы кто-то неизвестный в итоге выковал что-то совершенно новое. Мне казалось, что Константин Велесов полностью исчез, впрочем, как наследник князей Разумовских. Понимание того, что если я выживу, то стану кем-то другим, почему-то не испугало. Казалось бы, исчезая должен чувствовать боль, но… Её не было.
Было тепло, словно вновь попал в материнские объятия и меня окутало нежностью, словно пуховым платком. Чем дольше длился процесс, тем больше открывалось для меня. На самом деле я не менялся — возрождался, как птица феникс из огня. На протяжение всего своего существования, что я помнил, пламя не раз принимало меня в свои объятия. Должен признать, я всегда после этого становился сильнее.
После взрыва, когда стал калекой, укрепилась моя воля. Нелегко начинать жить сначала, привыкать к новым трудностям и пытаться выкарабкаться из ямы, в которую постоянно сталкивало отчаяние и горе от потери родных людей. Кто-то скажет, что солдату убивать легко. Ложь. Если ты не психопат и маньяк, отбирать чужую жизнь всегда нелегко. Просто солдаты выполняют свой долг, их учат держать психику в узде, принимать свои действия и жить дальше. Наше общество привыкло полагаться на законы, которые часто бывают слишком гуманными для преступников. Имея деньги, многие не могут избежать заслуженной кары. На моей Земле нет никакого Божьего Суда, как в книгах. Нельзя вызвать обидчика на поединок, где вас рассудят и справедливо накажут высшие силы. И поиск справедливости часто остаётся твоим личным делом. Ты можешь либо биться до последнего, либо смириться. Я смириться не смог.
Решиться на месть тоже нелегко. Нужно что-то изменить в своём восприятии мира, многое отринуть. Церковные догмы велят прощать, но что делать, когда не можешь? Когда тот, кто убил твою семью не только жив-здоров, но и продолжает совершать свои грязные дела, пользуясь несовершенством судебной системы? У некоторых народов есть понятие кровной мести, где если человек виновен, он должен заплатить. И я, спустя не одну бессонную ночь вдруг понял, что не могу позволить жить убийце. Тогда пришлось измениться уже мне. Я отомстил, одновременно приговорив и себя тоже. Мы оба с ним сгорели в очищающем пламени.