– Может повторится, раз уже случилось. Ты давай лучше сестре звони, а то вдруг ещё окажется вывих или что-то такое, из-за чего тебе срочно надо в травму ехать, – японка покивала, доставая телефон – к её счастью невредимый – и остановилась, услышав режущую слух нелепицу.
– Ехать… в травму? – брови девушки приподнялись. Да, вроде хорошо говорят по-русски, а как сталкиваются с нетипичными словами – впадают в ступор.
– К доктору, короче, – объяснять ещё, что это слово – сокращение от специальности этого самого доктора, я не стал. Как-нибудь сама догадается, я надеюсь.
– А... Поняла, – набрав Юко, моя партнёрша побегу начала говорить на японском. Эх, как же бесит. Очень раздражает, когда рядом с тобой говорят на незнакомом толком языке. Хорошо хоть недолго болтала: – Она приедет минут через пять... Можешь, пожалуйста, помочь?
С Ако на руках я пошёл к выходу из парка. Под пристальными взорами дедушек и бабушек, что стягивались к "Лопатинскому саду" на утренние прогулки. Чтобы хоть как-то сгладить неловкое молчание, я спросил у покрасневшей от чего-то – видимо, так всё нехорошо с ногой, что едва терпит – японки:
– Слушай... А ты не знаешь, какой работой занята Хана всё время? Я её вне комнаты почти не вижу, и никак понять не могу.
– Она не рассказывала? – на губах Ако заиграла насмешливая улыбка, чуть подёрнутая тенью боли: – Тогда тебе знать необязательно.
– Обидно, знаешь ли! Я бы не спрашивал, если бы думал, что она на там безвылазно обзванивает всяких важных шишек и подписывает разные бумаги. Непохоже это на что-то очень секретное и важное, в общем, – не один раз я уже пытался узнать, чем сестра забивает своё время, но безуспешно. Но точно она ни с кем не говорила по телефону и никаких документов не оформляла. Иначе бы видно было, как приезжают и уезжают посыльные от дворян или чиновников – но нет, посетителей у Фудзивары почти что не было. Очень редко какой мастер боевых искусств приходил на поклон.
– Ладно, тебе я, пожалуй, скажу по очень-очень большому секрету, – прижала Сибина-тян палец к губам с заговорщическим видом и, подтянувшись, прошептала на ухо:
– Хана рисует мангу для взрослых.
Я чуть не выронил девушку из рук от удивления. Японка, вскрикнув, рассмеялась. Я так и не понял, шутит она или нет.
– Быть того не может!
– Можешь не верить, но я врать не буду, – судя по тому, как ты смеёшься в этот момент – похоже на то, что это такой очень толстый намёк не лезть не в своё дело.
Донеся Ако до машины, я вместе с ней отправился домой. Всё равно тренировки уже не выйдет. Отыграюсь вечером в додзё.
Как бы я не опасался нападения из мести, на тренировку по каратэ мне пришлось идти в одиночестве. Неуютном и холодном, как вода в Днепре в это время года. Обычно компанию в последние два дня составляла приставленная ко мне Ако, но увы. Кто бы знал, что мне придётся полагаться на других людей. Я избегал этого, как мог, и в прошлой жизни, и тем более в этой. Не знаю, в силу привычки или просто по глупости.
В додзё мне было чем заняться. Влившись в коллектив старших учеников, желающих когда-нибудь стать учителями, пришлось взять собственную группу. Всего десять человек – а сколько мороки с ними! И были все притом уже не белыми поясами. Совсем новичкам давали базу старшие тренеры, опасающиеся, что кандидаты в учителя могут не справиться и заложить неправильный фундамент для дальнейших тренировок.
Каждый мой ученик так и норовил вставать во что-то похожее на требуемые от них стойки, но с каким-то своим искажённым видением. Удары все косые и кривые. Особенно ногами. Устойчивость у всех была совсем никакой, даже у зелёных поясов. И большую часть тренировки я правил чужие косяки, внимательно смотрел, правил снова. Ждать совершенства в исполнении на первые же повторные попытки наивно, но пара учеников и вовсе творила полную ерунду, сколько бы я их не поправлял.
После занятия пришлось немного выпустить пар, колотя боксёрский мешок. Что забавно, Дмитрий Олегович в своём додзё такого инвентаря не держал – только лапы и макивары. Уж не знаю, был ли у моего тренера пунктик насчёт европейских изобретений в каратэ, или же приверженность традициям выходила из нежелания тратиться сверх необходимого. Ведь всё и так работало, раз ему удалось вырастить чемпиона Российской Империи, и даже не одного.
За выколачиванием набивки из спортивного снаряда меня и застала Такахаси Аки, приходившая посмотреть на моё занятие пару раз.
– Немного докучают ученики, Ронин-сан? – с сильным японским акцентом спросила меня мастер. Я тут же остановил раскачивающийся мешок и с поклоном ответил: