– Сиятельство – это про вот этих вот джентльменов, – показала Анастасия Николаевна рукой в сторону сидящих за столом мужчин. Сама же она сидела на столе, и соскочила с него, как только я её поприветствовал.
– Ваше Высочество, извините нас, но здесь все, кто вошёл, общаются на равных, как им удобно, – сказала байкерша, не выказывая даже намёка на преклонение перед княжной императорской крови.
– Вот значит как… Тогда вы, Екатерина Николаевна, не будете против, что я буду называть вас просто Катей? – княжна выглядела несколько обиженной. Наверное, не очень приятно, когда с таким титулом приходится быть на равных с простолюдином.
– Конечно. Вы можете звать меня как пожелаете, – легко улыбнулась ей Катя.
– Кхм-кхм, – прокашлялся Пётр Павлович, с неодобрением смотря на завязавших глупейший разговор девушек. Нет, возможно, для носительницы монаршей крови он таким не был, но в данной ситуации я был благодарен Воробьёву. Не место и не время, чтобы обмениваться колкостями.
Обе девушки замолчали, вопросительно смотря на графа. Слово взял Николай Александрович:
– Катенька, проходи, родная. И садись – мы будем долго говорить. И ещё дольше слушать, если этот молодой человек на самом деле тот, кем мы его считаем.
– Разве в этом могут быть какие-то сомнения? Право, сомневаюсь, – забасил брюнет, которому бы явно не помешало сбросить килограмм так тридцать. Ещё и усы выглядят отвратительно, словно щётка для обуви.
– Давайте спросим, а не будем терять время на пустую болтовню, – строго посмотрел на своих коллег – иначе я их назвать не могу – второй незнакомый мне мужчина. Глаза его словно смотрели через тело прямо в душу. Очень странное ощущение, прямо скажем.
Катя прошла мимо меня, устроившись рядом с графом Булычевым. И все взгляды сошлись на мне. Странно, должно быть неуютно, как это обычно со мной бывает в таких ситуациях. От излишнего внимания руки потеют, в горле сухо, тяжело сказать хоть слово – кажется, что пустишь с волнения петуха, оказываясь в ещё более неловкой ситуации. Но нет – мне плевать, категорически и строго. Что-то сломалось внутри меня этой ночью. Или же напротив, наладилось. Полная уверенность в том, что в этом вина возвращающихся ко мне воспоминаний, а не только и не столько того, что я учинил бойню и устроил пожар.
– Иван Андреевич, позвольте задать вам нескромный вопрос, – глаза Николая Александровича, обычно холодные и безэмоциональные, горели фанатичным блеском: – Как там, в Аду, живётся?
Они знают, кто я. Знают, что во мне полно воспоминаний из Преисподней. Неизвестно только, в курсе ли они того, что я помню свою предыдущую жизнь?
– Примерно так же, как и здесь. Разве что демонов чуть побольше.
Высокородных особ мой ответ явно развеселил и обнадёжил. Не потому что был остроумным, нет – они убедились в том, что я именно тот, кто им нужен. Осталось понять, зачем?
– Я же говорил, что Ронин и правда Тот-кто-помнит! Я знал! Я чувствовал! – толстый мужчина едва ли не подпрыгивал на скрипящем под ним стуле, очень довольный, прямо как избалованный ребёнок, которому купили вожделенную игрушку. Почему-то он вызывал у меня стойкую неприязнь. Но демонического присутствия в нём я не ощущал, дело было не в этом.
– Я проспорил вам десятку, Алексей Петрович, – кинул другой незнакомец мятую купюру на часть стола, принадлежавшую, как я уже понял, графу Загоровскому. В лицо я его не знал, а вот имя-отчество было на слуху.
– Благодарю вас, Михаил Фёдорович, – а этот, получается, Ермолинский.
Четыре графа и княжна императорской крови. Собрались в предрассветный час. Ради меня. Что же, определённо похоже на то, что я сейчас узнаю очень многое как о себе, так и о жизни города. И мне, обновлённому и перерождённому этой ночью в того, кем я был в Аду, не терпелось заполучить эту драгоценную информацию.
– Господа и дамы, я так понимаю, вы и так в курсе, что я помню Ад и всё с ним связанное. Да, это так, – кивнул я не верившей мне до последнего княжне: – И я хотел бы узнать, почему я помню, что происходило на той стороне?
– Вопрос нелёгкий, Иван Андреевич. Так сразу мы вам и не расскажем, – ответил Пётр Павлович.
– Я готов. Времени у меня столько, сколько вы пожелаете, – ответил я довольно резко графу Воробьёву. У того во взгляде вспыхнула нехорошая искра недовольства. Но он всё-таки проглотил обиду, а не полез ставить зарвавшегося простолюдина на место. Что ж, всё становится только интереснее.
– Тогда присаживайтесь и слушайте…
И я слушал. Всю эту историю про то, как сотня магов отдала свои жизни в обмен на воспоминания, что были скрыты во мне долгие годы. Как многие важные особы искали меня всюду, но не могли найти. Причём поиски вели и те семейства, что пользовались помощью ангелов, и демонологи. Продавшиеся Преисподней определённо искали меня для того, чтобы уничтожить угрозу своей власти в зародыше.