— Говорю с Манежной. Эдуард ждет автобуса в аэропорт.
— Ладненько. Машина с Сашей Зотовым сейчас выйдет.
…Когда Эдуард Максимович получил из камеры хранения тяжелый чемодан, взвесил его и привязал бирку со своей фамилией, скрываться больше не было нужды.
Василий Артемьевич поравнялся с преступником и сказал вполголоса:
— Гражданин, прошу пройти со мной.
Эдуард Максимович вздрогнул, остановился и высокомерно оглядел Коробкова.
— В чем дело? Я спешу на самолет.
— Я сотрудник уголовного розыска.
Мимо них проходили отбывающие пассажиры, с поля доносился гул прогреваемых моторов. Лицо мошенника налилось кровью. Он пожал плечами и сказал:
— А вы не знаете, кто я такой? Я это так не оставлю.
Коробков повел задержанного к оперативной машине, стоявшей недалеко от входа. Они вышли на площадку перед зданием аэропорта. Холодный сумрак раннего утра еще не рассеялся. Влажный синеватый туман затушевал и небо, и землю. Василий Артемьевич вытащил из кармана свисток, но не донес его до рта и резко отшатнулся. Тяжелый кулак Эдуарда Максимовича скользнул мимо виска, больно рванув правое ухо. Коробков был на полголовы ниже ростом и килограммов на двадцать легче своего спутника. Эдуард Максимович решил, видимо, одним ударом сбить его с ног и под прикрытием тумана скрыться, вскочив в какую-нибудь проходящую машину. Но он просчитался. Коробков не потерял ни секунды. Перехватив руку преступника, он выбросил вперед ногу и сильным рывком опрокинул на мокрые камни тяжелую тушу Эдуарда Максимовича. Тот растянулся во весь рост и затих. Коробков потер горевшее ухо и зло скомандовал:
— Встать! Попробуешь еще бежать — буду стрелять. Потом примирительно добавил: — Прежде чем лезть с кулаками, спросил бы, какой у меня разряд по самбо.
В эту минуту из тумана вынырнул Зотов.
— Машина пришла, Василий Артемьевич.
Подтолкнув вперед поднявшегося Эдуарда Максимовича, Коробков сказал:
— Поехали.
На следующий день Ольга Павловна снова сидела в кабинете Сизова, и снова слезы обильно омывали ее лицо. Она узнавала отрезы, трогала свою чернобурку, видела пачки денег и не верила своим глазам.
— Этого не может быть! — твердила она. — Это как чудо!
— Чудес не научились делать даже работники милиции, — отозвался Иван Георгиевич.
— У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность. Я никогда не ожидала… я не думала…
— Вы думали, что милиционеры только свистят на улицах, да еще смешат публику в театрах?
Ольга Павловна осторожно вытерла кружевным платочком глаза.
— Я так благодарна! — воскликнула она напоследок. — Это мне урок на всю жизнь.
Прошло три года. В один из жарких июньских дней на платформе Московского вокзала собралась большая толпа встречавших поезд из Симферополя. Хотя Комлев и Коробков пришли сюда без цветов, но они тоже ждали старых знакомых. Поезд медленно, словно изнемогая после долгого пути, подошел к перрону, облегченно выдохнул пары и остановился. Из пятого вагона вышел невысокий худой старичок в желтой соломенной шляпе. Он был гладко выбрит и его живые глаза без очков бойко взирали на мир. За ним сошли на платформу миловидная девушка в изрядно вылинявшем стареньком, но опрятном платьице и молодой верзила с лицом профессионального победителя женских сердец. В руках у него был желтый портфель и щегольский габардиновый плащ. Не торопясь, прошли они по вокзальному двору, и уже у самого выхода на площадь к ним подошел Комлев.
— Есть свободная машина.
Старик отрицательно качнул головой.
— Не треба!
Комлев приподнял козырек кепки и улыбнулся.
— Треба, Семен Семенович. Вы меня не узнаете?
Старичок остановился, долго смотрел на Комлева и удивленно воскликнул:
— Это уж черт знает что! Какого дьявола вам от меня нужно?
— Иван Георгиевич просит вас заехать к нему для короткого разговора. Вместе с вашими спутниками конечно.
— А если я не поеду?
— Иван Георгиевич уверен, что вы приедете.
Девушка и верзила слушали этот разговор и ничего не понимали. Старичок посмотрел на них виноватыми глазами и, горестно качнув головой, сказал:
— Хорошо. Везите.
Так состоялась вторая встреча полковника Сизова со старым мошенником.
— На каком основании вы меня арестовали? — спросил Плаз, усаживаясь в знакомое кресло. — Имейте ввиду: дел за мной нет, я буду по-настоящему жаловаться.
— Что вы, Семен Семенович! Я и не думал вас арестовывать. Вы досрочно выпущены из лагеря и свободны, как птица. Но разве вам не интересно было узнать, что вот уже несколько дней я ожидаю вашего приезда?