…Море, светлозеленое, бескрайнее, было спокойно. Казалось, жара утомила его, сделала сонным, ленивым. Волны с шипением набегали на берег, выбрасывая одни камешки и уволакивая другие. Вдруг, словно проснувшись, оно бросало несколько волн более сильных, которые дальше других уходили на берег, и тогда мальчишки с веселым криком спасали свои рубашонки от воды, а море снова становилось таким же спокойным и сонным.
Пробегал ветерок. И он был нежным, легким, точно боялся рассердить море, людей на берегу и даже этих шаловливых мальчишек, охотящихся за медузами. А людей не много в Фальшивом Геленджике. Отдыхающие обычно заполняют курорты, и чем моднее и громче название его, тем больше в нем народу. Фальшивый же Геленджик — обыкновенная деревенька, примостившаяся у Черного моря недалеко от настоящего, не фальшивого Геленджика, и курортники забывают о нем.
Пляж этого прекрасного уголка небольшой, всего каких-нибудь метров триста. На гальке, обточенной трудолюбивой волной, лежат отдыхающие, соблюдая между собой ради приличия расстояние в несколько шагов.
И в этот день несколько полуголых тел нежилось под солнцем. В дальнем углу бухточки, такой же маленькой, как и пляж, у самой воды играли двое ребятишек в беленьких костюмчиках и панамках. Рядом с ними сидела девушка и вязала. Чуть поодаль на ворсистом легком одеяле лежала женщина в купальном костюме и темных очках. Она читала, время от времени бросая беспокойные взгляды на детей.
Увидев вдалеке высокого, широкоплечего юношу, который, легко шагая по камням, направлялся к ним, она сказала девушке:
— Вера, вы идите, уже два часа, пора детей укладывать спать. Согрейте им молока перед сном…
Девушка молча повиновалась. Тем временем молодой человек подошел к женщине — но не очень близко — и помахал ей рукой:
— Добрый день! Вы опять всем семейством?
Женщина сняла очки и, приложив руку ко лбу, посмотрела на пришельца. Лицо его, красивое, волевое, с маленьким родимым пятнышком на щеке, было красно от ходьбы. Прядь светлых курчавых волос опустилась на лоб, и он тряхнул головой, чтобы отбросить ее назад.
— A-а, это вы? — радостно проговорила Нина Гавриловна, будто не узнав его сразу, и опустила руку. — Кто же в такое время на пляж приходит?
— Я! — засмеялся юноша, скидывая шелковую рубашку и обнажая мускулистое тело атлета.
— Вы купались?
— И не раз… В такой день преступление сидеть дома.
— А вы уверены, что я сидел дома? Не говорите «да» — ошибетесь: я ходил в Джанхот: надо же изучать здешние места!
— В этакую-то жару? — женщина улыбнулась, приоткрыв маленький рот. На щеках образовались ямочки, и сейчас никто не сказал бы, что у этой женщины уже двое детей: выглядела она совсем девчушкой.
— Эх, вы исследователь!
— Я вам подарок принес, добытый тяжким трудом. Видите, поцарапался — лазил по круче, — весело сказал молодой человек и вынул из кармана гриб. — У нас вы такого не найдете, хоть он и похож на боровик.
Купался он долго, наслаждаясь прохладой воды, заплывал так далеко, что Нина Гавриловна, следившая за ним, иногда теряла его из виду. А когда он вышел из воды, то лег недалеко от женщины на круглые горячие камни. — В реке все-таки лучше плавать, — сказал он, сооружая из камешков грот. — Как ни стараюсь, а вода в рот набирается, соленая какая-то, горькая, бр-р-р!
— А вы никогда раньше не были на юге? — спросила Нина Гавриловна, подавая ему черный с белыми прожилками камень. — Положите его наверх…
— На юге бывал, — ответил он, — но моря никогда не видел… Вы знаете, меня обманули, — сказал он вдруг грустно.
— Кто? Когда? — встревожилась женщина.
— Люди мне всегда говорили, что море синее-пресинее, даже у Пушкина оно такое, а оказывается, оно зеленое и очень светлое. Ничего синего и рядом не лежало.
Нина Гавриловна засмеялась. Она не могла привыкнуть к его шуткам, произносимым без улыбки и всегда неожиданно, среди, казалось бы, серьезного разговора. За какую-нибудь неделю с того дня, когда она познакомилась здесь же, на пляже, с Сергеем Николаевичем, студентом-юристом, женщина очень привыкла к нему, и хотя она и не признавалась себе, но он нравился ей. Здесь, в глуши, знакомство с веселым умным человеком, каким он был, ценится гораздо больше, чем в городе. А она чувствовала себя оторванной от городской жизни, от мужа, который так и не смог вырваться в отпуск. Сергей Николаевич был очень молод, но многое знал, всем интересовался и умел поухаживать, не надоедая, впрочем, своими ухаживаниями. Снимал он комнатку на соседней улице, по вечерам сидел над учебниками, а с утра уходил в горы, в лес…