— Последняя, говоришь, была у него? — усмехнулся Шумский.
— А ну-ка вызови свидетеля завтра еще раз, пускай придет со своей покупкой.
Обе рубашки Шумский положил на стол. Это были сестры-близнецы. Правда, бухгалтерская чуть полиняла — он успел ее уже изрядно поизносить. Однако у той и у другой были одинаковые полоски: желтая, цвета беж, коричневая, затем белый просвет и опять полоски. Покрой, обшлага, полированные пуговицы — все говорило о том, что рубашки родились в одном месте, на одной фабрике, но какой?
Изотов вызвал эксперта из «Красного знамени». Седовласый крупный мужчина с очками на кончике носа исследовал изделия скрупулезно, через лупу: сначала лицевую сторону, потом изнанку, швы…
— Наш, отечественный трикотаж. Шелковая нить, сорт первый… — сказал он, взвешивая каждое слово. — Но должен вам сказать, что они сделаны не в Ленинграде. Машин, дающих такую вязку, у нас нет. По всей вероятности, это рижская продукция. И я не ошибусь, если скажу, что фабрики «Блонда». — Эксперт потер руки, как профессор, удачно выполнивший сложную операцию, потом аккуратно спрятал лупу в кожаный футляр. — Но для полной точности последнее я проверю и позвоню вам.
— Скажите, пожалуйста, какова продажная цена такой рубашки?
— 67 рублей 35 копеек, — услужливо ответил старик.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Вечером Чтецову, который уже находился в Риге, была послана шифрованная телеграмма. Ему предлагалось немедленно произвести негласный обыск рижских приятелей Потапенко.
— Так в чем же дело? — спросил Изотов, зажигая спичку, чтобы дать прикурить Шумскому. — Спекуляция?
— Угу, — затягиваясь, прогудел Шумский. — Хороша спекуляция! Хотел бы я найти дельца, который покупал бы за 67 рублей, а продавал за 40. Нет, брат, здесь «Указ».
— Связь с Ригой?
— Безусловно, я в этом ни на минуту не сомневаюсь. Здесь, конечно, шайка, а Потапенко — звено. Сейчас нам очень важно получить сведения от Сергея — что-то он сумеет там сделать?
Допросы свидетелей продолжались. В общей сложности уже нашлось шесть человек, которые покупали у Потапенко его «последние» шелковые рубашки. Свидетели приносили их — они отличались расцветкой, но были одного покроя. Работники уголовного розыска уже сами, без эксперта, узнавали ту особую вязку, которую производила только одна фабрика в Союзе — рижская «Блонда». И цена почти у всех покупателей совпадала — она колебалась от 40 до 50 рублей.
Но ни Шумского, ни Изотова рубашки больше не интересовали. Все материалы, которые касались этой стороны деятельности Потапенко, они отдали в отдел борьбы с хищениями и спекуляцией, где продолжалось расследование.
Теперь работники милиции стремились узнать, каким образом с Потапенко был связан Кордов, из-за чего могло произойти убийство.
Во время беседы с заказчиками Потапенко и Шумский и Изотов, которые принимали в разных комнатах, показывали свидетелям фотографию Кордова.
— Знали вы этого человека? Видели его у Потапенко?
Ответы следовали одни и те же. Нет, Кордова они не знали…
Шумский, быстрый, вспыльчивый, терял терпение. Спокойный при посетителях, он метался по комнате с папиросой в зубах, когда оставался вдвоем с Изотовым.
— Чорт знает что, — гудел он. — Неужели мы напали на шайку воров и потеряли нить, которая вот-вот уже натянулась?
— Подожди, Алеша, — убеждал его более уравновешенный Виктор. — Не все же еще прошли, что ты нервничаешь? Помада есть, записка есть…
— В том-то и дело, что я голову отдам на отсечение — он подлец, здесь замешан. Но не можем же мы строить обвинение так, как нам хочется. То, что у нас есть, еще не доказательство!
— Будет, Леша, будет! Не мне учить тебя терпению!..
И снова приходили все новые и новые свидетели, а результат оставался один и тот же. — Нет, Кордова они не знали… «Что за притча? — думал Изотов. — Неужели ошибка?»
Свидетель Кравцов взял фотографию и долго смотрел, прищуривая глаз, приближая ее и отодвигая.
— Нет, — сказал он, наконец, но не вполне определенно. — Хотя позвольте, как вы сказали, Кордов? Да, да он однажды был… Только тогда он был без шляпы… Георгий, что ли?
— Правильно, Георгий, — сердце Изотова стучало, как будто допрашивали его самого. — Вы помните, при каких обстоятельствах вы его видели?
— Да, это он, — совсем твердо сказал Кравцов. — Он еще тогда ругался, что Потапенко долго не принимался за его пиджак. Я спросил Аркадия, когда он ушел, кто это такой? Он мне ответил, что, мол, ходит тут один, всякую дрянь носит…