Пришла демобилизация, и Эльмар стал работать в милиции, в уголовном розыске.
— Ты посмотри эти записи, — сказал он Сергею (они сразу перешли на «ты»). — А вечерком я тебя познакомлю с Далматовым — тебе стоит посмотреть на него в жизни.
— Добре, — ответил Сергей, беря шапку.
Сергей попал в Ригу впервые, о Латвии он знал лишь по книгам Вилиса Лациса и Яна Райниса, по газетным сообщениям и фотографиям, да по кое-каким вещам, созданным в республике и продававшимся в Ленинграде. Сергея, любившего все видеть своими глазами, это не могло удовлетворить, и он с жадностью присматривался к столице республики.
Сергей и Эльмар шли по улице Ленина, пересекая улицу Кирова.
— Это вот центр, — говорил Эльмар — то, что у вас Невский. Сейчас мы пойдем по бульвару Свободы. Ригу я знаю хорошо, я ведь родился здесь… А вот в Ленинграде не был, все хочу съездить, но никак не собраться.
— Вот теперь я тебя приглашаю, приезжай, покажу тебе все, что у нас есть. Но смотри, — засмеялся Сергей, — за месяц всего не увидишь!
Они подошли к памятнику В. И. Ленину, установленному в начале бульвара.
— Я считаю этот памятник лучшим в городе, — убежденно сказал Пуриньш. — Как только установили памятник, сюда принесли цветы, и теперь приносят каждый день круглый год…
Бульвар Свободы чем-то напоминал ленинградский бульвар Профсоюзов, и Сергей вдруг с удовольствием почувствовал, что он дома. А Эльмар шел вперед, увлекая его за собой, и говорил, показывая налево:
— Это Совет Министров, а на другой стороне почтамт…
Был вечер, когда Эльмар и Сергей направились в ресторан «Луна». Сергей не удержался, чтобы не остановиться около памятника Свободы. Он запрокинул голову, стараясь рассмотреть, что находится на конце высокой, сужающейся кверху колонны.
— Не порти глаза, все равно не увидишь. Там стоит женщина, черная, как это небо, с тремя золотыми звездами, которые она держит на вытянутых руках над головой, — объяснил Эльмар и поморщился. — Это старое произведение, буржуазное, стоит так, для красоты. В общем, не та свобода. Кто бы в наше время стал бы ее делать черной? Пойдем, не трать времени…
Ресторан «Луна» помещался в угловом доме, недалеко от канала. Он был небольшим, но комфортабельным и считался одним из лучших в городе. Посетителей было немного, но они все время прибывали. Джаз играл без пауз, так что трудно было отличить, где кончается одна мелодия и начинается другая. У микрофона, в центре эстрады, сидел мужчина в черном фраке, растягивая меха аккордеона, украшенного перламутром, золотом и слоновой костью. Сергей вдруг вспомнил Потапенко — вот так и он когда-то выступал на эстраде…
Подошел официант, протер, больше для видимости, и без того чистые фужеры и рюмки, откупорил бутылки с пивом и, повесив полотенце на руку, попросил заказать ужин.
— Посмотри на стол справа, — тихо проговорил Эльмар, глядя в глаза Сергею, как будто рассказывая ему что-то. — Ждут хозяина.
— Его?
— Да, у него большие связи и сети неплохие, крепкие… Вот так мы с ней потеряли друг друга, — сказал он вдруг громко и засмеялся. Сергей впервые увидел его смеющимся и тоже рассмеялся. — Но я найду ее… А вот и он, — снова перешел на тихий говорок Эльмар.
Сергей не поднял головы, не обернулся. Уголком глаза он заметил Бориса Далматова, молодого высокого и здорового мужчину. Он шел под руку с Вентой Калыней, его подругой, небрежно разбрасывая легкие поклоны сидящим за столиками. Сергей узнал их сразу — он уже успел изучить их фотографии, подшитые в деле, которые ему дал Эльмар.
Далматов был одет в зеленый с белой искрой свободный пиджак. Под ним виднелась шелковая ковбойка. Узкие серые брюки почти обхватывали щиколотку. Вента, миловидная стройная женщина, сверкала бриллиантами. Они были всюду: и на ушах, вправленные в тонкие золотые сережки, и на перстнях, и на броши, приколотой к черному бархатному, сильно декольтированному платью. Оба сели за столик в противоположном углу зала. Официант сразу подошел к нему и, согнув спину, остановился, пока Далматов не заказал ужин.