Потапенко за последнее время сильно опустился. Он обрюзг, постарел, исчезли жирные тяжелые щеки. Морщинистая в складках кожа на лице обвисла, как у бульдога, острее обозначился квадратный подбородок. Он окончательно запутался в своих объяснениях и сидел перед тремя работниками милиции жалкий и беспомощный. На него произвело потрясающее впечатление то, что Далматов признался в убийстве. Теперь он не знал, как вести себя, и отрицал все, что было и чего не было.
— Хорошо, — сказал Шумский, взглянув на Изотова и Чтецова. — Вы не помните, где вы были в тот вечер, не знаете, почему вы не смогли принять Кордова, и недоумеваете, как случилось, что Кордов убит. Придется мне вам все рассказать.
Шумский открыл папку, перелистал страницы и начал:
— Как-то раз, когда вы еще работали в эстраде и играли в ресторане «Метрополь», к вам подошел молодой человек. Сказав, что ему очень нравится аккордеон, что он долго любовался, как вы играете на этом инструменте, он попросил вас дать ему несколько уроков. Это был Далматов. Вы согласились и пригласили его к себе. Он и его подруга Вента Калыня вам, видимо, понравились, потому что они стали довольно часто бывать у вас. Вместе вы ходили в рестораны, выпивали у себя дома. Однажды за таким ужином вы пожаловались, что не можете себе много позволить, а «душа просит», так вы сказали? — Шумский посмотрел на Потапенко, уставившегося в одну точку, и продолжал. — Потому что заработок у вас был сравнительно небольшой. Далматов слышал, что вы не один раз привлекались за спекуляцию и стал нащупывать почву, сможете ли вы быть ему полезным. Ведь его главная цель приезда в Ленинград и была найти людей, которые могли бы сбывать краденый им на фабрике «Блонда» товар. Вы были очень подходящим человеком — холостой, с большими связями: вы ведь и тогда уже шили, и у вас была солидная клиентура. Вы договорились, что сможете продавать трикотаж. За это вы получали от 10 до 15 рублей за штуку. Основным лицом, которому вы сбывали переправленные вам рубашки, мужские и женские, была Галактионова Марфа Кузьминична… Она арестована, и скоро вы сможете ее увидеть.
Потапенко не шелохнулся. Он продолжал сидеть с бессмысленным выражением лица, как будто то, о чем говорил Шумский, его не касалось. Шумский, сделав паузу, продолжал:
— Галактионова не была единственным человеком, продававшим вещи. Иногда вы сами предлагали купить рубашки — «последние», которые были вам не впору, — тогда ваш доход увеличивался до 25 рублей. Кроме Галактионовой, у вас было несколько человек, которые брались продавать изделия поштучно. Так делал и Кордов. И он кое-что знал о ваших операциях и был знаком с Далматовым. У Далматова в Риге дело было поставлено на широкую ногу. Он вместе со своей шайкой воровал трикотаж с фабрики машинами. Поэтому он боялся за свое предприятие и угрожал вам, что если кто-нибудь попадется, вам не несдобровать. В одно из воскресений на рынке работники милиции задержали гражданку Брук, торговавшую рижскими рубашками. Брук помогала Галактионовой распродавать их. Галактионова не сказала об аресте своей подручной, и вы, разумеется, этого не знали. Но нити тянулись к вам. Вот почему вызвали вашу соседку по квартире. Она же решила, что в милицию заявил Кордов. Вы сами не доверяли Кордову, тем более, что он стал реже бывать у вас из-за экзаменов, и сообщили о своих подозрениях Далматову. Он решил убрать его с дороги с вашей помощью. Вы согласились и помогли разработать план убийства.
План этот был прост. Осуществили вы его в ночь на 29 мая. Именно в эту ночь, потому что 29-го числа в 2 часа дня вас вызвали в милицию. Вы были уверены, что был вызван и Кордов, который мог выболтать лишнее и провалить все. После того, как вы получили повестку, вы созвонились с Кордовым, что он придет к вам вечером 28 числа. Далматов специально приехал в Ленинград вместе с Калыней. Она тоже знала о задуманном плане.
Для осуществления убийства нужна была ночь. Кордов никогда не приходил к вам ночью. Чтобы вести переговоры о переделке его брюк, вы назначили ему время — 8 часов вечера. Из дома вы ушли раньше, часов в шесть, оставив записку: «Гоша! Сложилось так, что я должен был уехать к 7 часам. Дома буду в 12 час. Извини, пожалуйста». Ни даты, ни подписи вы не поставили, чтобы на всякий случай оберечь себя от подозрений. Конечно, Кордов не стал бы вас ждать. Поэтому его встретил на лестнице Далматов, который как будто тоже направлялся к вам. «Узнав», что вас нет дома, он предложил Кордову подождать где-нибудь в ресторане, пока вы не вернетесь. А вы до половины 12-го пробыли у вашего приятеля Бахарева. На день рождения Барнецова вы не пошли по понятным причинам: уйти раньше времени было бы невозможно, а в 12 часов вас должны были ждать Далматов с Кордовым.