И вот он стоит на лестничной площадке перед дверью и смотрит на медную пластинку с надписью «С. К. Лугов». Помедлив, нажал кнопку звонка.
Дверь открыла Елена Прохоровна. Она была подчеркнуто вежлива.
— Вы к Наташе?
— Да. Я занес конспекты.
— А ее нет. Пожалуйста, проходите, только, извините, у нас не убрано… И все из-за Наташиного отъезда.
— Как? Наташа уезжает?
— А вы разве не знаете?
— Я не видел ее уже давно…
— О, за это время столько воды утекло! Уезжает и надолго.
— А аспирантура? Ведь ее же рекомендовали…
Елена Прохоровна пожала плечами.
— Отказалась. Хочет поработать, узнать получше жизнь, а там будет видно и насчет аспирантуры.
Эта новость свалилась на Николая, как гром с ясного неба.
— Куда же она уезжает?
— Получила путевку в Верхнеуральск. Едут с Виктором. Коля, я давно собиралась с вами поговорить, но все как-то не находила случая, — голос Елены Прохоровны стал ласковым. — Давайте начистоту. Не буду читать вам нравоучений, хотя я и старше вас. Прошу об одном — оставьте Наташу. Если вы ее уважаете, то сделайте это хотя бы ради нее… Поймите, счастья вы ей не дадите. Общее, что было у вас, осталось позади, оно ушло вместе с детством, со школой… А теперь вы и Наташа — разные люди. Не обижайтесь на меня, Коля, матери всегда останутся матерями.
Николай слушал, не перебивая. Когда она закончила, он сухо ответил:
— Я обещаю вам не беспокоить вашу дочь.
Теребя пальцами бахрому скатерти, Елена Прохоровна после минутного молчания тихо проговорила:
— Да, я вас об этом очень прошу.
— До свидания. — Николай направился к дверям.
На душе у него было тяжело. Медленно спускаясь по лестнице. Николай испытывал чувство человека, которого незаслуженно отхлестали по щекам.
На улице он остановил такси и попросил подвезти его в парк.
— В какой?
— Все равно, только побыстрей… Впрочем — в Центральный.
…В тот вечер Николай впервые в жизни выпил лишнее.
С непокрытой головой, в плаще Наташа стояла под дождем у дома Николая. Она и не заметила, как к ней подошла пожилая дворничиха:
— Детка, да это что же ты мокнешь-то? Нешто горе какое? Ай муж прогнал? Целый час, поди, под дождем стоишь. Простудишься так.
Наташа не ответила, даже не шевельнулась. Дворничиха потопталась на месте, что-то еще сказала и скрылась в темноте подъезда.
Заслышав тяжелые шаги за спиной, Наташа оглянулась и увидела Николая. Без пиджака, в одной тенниске, он шел необычной, не своей походкой.
— Коля!
Николай вздрогнул.
— Ты пьян?
— Да, я пьян, — резко ответил Николай. Опершись рукой о железную решетку ограды, он смотрел на Наташу.
— Ты у меня был сегодня?
— Был. Заносил конспекты.
— А меня ты не хотел видеть?
— Да… Нет. Не хотел. Многого я теперь не должен хотеть…
— Коля, ты весь промок, можешь заболеть.
— А зачем тебе мое здоровье? — Николай горько улыбнулся.
— Коля! Что ты говоришь? Зачем ты меня мучаешь?
— Мы слишком разные… А потом, ведь ты скоро… — Николай хотел сказать, что он от всей души желает ей счастья с Виктором, что он больше ни разу не побеспокоит ее, но раздумал. — Прощай.
Наташа заметно похудела и осунулась. Не радовало ее, что сданы государственные экзамены, что получен диплом, что Ученый совет факультета рекомендовал ее в аспирантуру. Это состояние мать объяснила просто: сильное переутомление от экзаменов.
Решив отдохнуть днем, Наташа легла на кушетку. Какие только доводы ни выискивала она, чтобы не вспоминать о Николае. Старалась убедить себя, что в жизни ей с ним не по пути, что у него тяжелый характер, что больше всего на свете он любит свою работу. Нет, нет! — твердила про себя Наташа, лежа на диване. — Ни за что в жизни мы не должны быть вместе! Расстаться. Забыть все…
От дум начала болеть голова. Наташа встала. Раскрыла альбом с фотографиями… Подойдя к книжному шкафу, сквозь стеклянные дверцы она увидела голубой томик Лермонтова. Эту книгу в прошлом году ей подарил Николай.
Открыв томик, прочла надпись:
«Наташе — в день рожденья с пожеланиями оставаться такой же хорошей, какая ты есть сегодня. Николай».
…Почему-то вспомнился лыжный поход в Мамонтовку. Кругом лес и не души. На ветвях сосен повисли огромные хлопья снега, которые срывались от малейшего прикосновения и беззвучно падали в сугробы. У нее сломалось лыжное крепление. Полчаса Николай возился с металлическими пластинками, до крови расцарапал себе пальцы, но так и не смог починить. До ближайшего селения было километра два, вблизи — ни дорожки, ни тропинки. Николай понес ее на руках по глубоким уснувшим сугробам. Понес вместе с лыжами. По его глазам Наташа тогда видела, как он был счастлив! «Все это было так давно и так недавно», — очнулась Наташа и поставила книгу обратно в шкаф.