— Вот теперь у вас уже две нитки, — довольно улыбаясь, сказал первый шофер.
— Ишь ты, — удивился майор. — Тебя как зовут?
— Михаилом.
— Так вот что, товарищ Миша, — придется тебе немножко с нами попутешествовать. Ты как, не очень голоден, потерпеть можешь?..
К тому времени уже стемнело. Майор с беспокойством посмотрел на часы: до полуночи оставалось только три часа, а докладывать начальнику, как видите, еще не о чем.
Пока машина летела по вечернему городу, все трое прикончили остатки батона, и майор открыл совещание.
— Как думаете, друзья, зачем такой тип мог поехать во Дворец культуры, да еще днем, когда там нет ни кино, ни танцев?
— Зато там есть биллиард, — ухмыльнулся шофер.
Майор хлопнул шофера по плечу.
— Не надо никакого справочного бюро, если рядом есть шофер такси.
— А что ж вы думаете? — расцвел Миша. — Я хоть и молодой, но город хорошо знаю.
Тем временем машина остановилась на Лесном проспекте. Миша выглянул в окно и сказал:
— Вот у тех ворот он вышел и мне 50 рублей дал.
На стене дома, среди нескольких вывесок, одна сразу же привлекла внимание. На ней было написано: «Техникум лесного хозяйства».
— Василий Иванович, — воскликнул Петя, — а ведь у ворюги была книга про лесоводство!
Майор задумался. Потом спросил:
— Скажи-ка, Миша, книжка, которую ты смотрел, была наверно, совсем-совсем новая?
— По-моему новая, товарищ майор.
Майор опять задумался.
— Да… На этой нитке попался узелок. Поехали пока во Дворец культуры.
В длинном узком помещении биллиардной было порядочно народа. Большинство стояло у столов, наблюдая за игрой. Табачный дым, как туман, слоями висел в воздухе.
Шофер осмотрелся и, легонько толкнул майора под бок, указал глазами на стол у окна.
Человек готовился к удару — левая рука с широко расставленными на зеленом сукне пальцами поддерживала кий. Яркий свет, падавший из подвешенного над столом большого жестяного плафона, отражался на золотом браслете часов.
Раздался резкий сухой звук, и шар исчез в угловой лузе. Человек выпрямился, чтобы намелить кий, и майор увидел молодое лицо с короткими усиками и холодными светлыми глазами.
Майор ничего не спросил у Миши: по знакомому холодку, пробежавшему в груди, он безошибочно понял — это и есть тот, кого они разыскивают.
Я не стану, дорогие товарищи, утомлять вас подробностями ареста. Это делается просто, быстро и без всякого шума. Меньше чем через час майор уже докладывал своему начальнику об относительном успехе операции.
— Почему — относительном? — спросил доктор.
— Очень просто! — воскликнул толстый человек в соломенной шляпе и пижаме. — Чемодан-то ведь, тю-тю, исчез!
— А как же с узелком? — напомнила мать девочки. — Извольте теперь уж и его развязать.
— Тот узелок оказался не простым, а, как говорят моряки, двойным рифовым. Дело в том, что не всегда достаточно поймать преступника, нужно еще суметь доказать, что именно он совершил преступление. А это иногда бывает и не легко.
Задержанный вор был стреляный воробей — он держался спокойно, уверенно и решительно от всего отпирался.
Хуже всего было то, что в этом случае, по истечении суток с момента задержания, перед ним следовало извиниться и по закону отпустить на все четыре стороны.
— Как! — негодующе воскликнула дама в ярком халате. — Ведь абсолютно же ясно, что именно он совершил кражу.
Рассказчик усмехнулся.
— Майор был такого же мнения, гражданка, а Петя… тот даже утверждал, что это неоспоримый факт. Но чтобы судить человека, мало показаний одного шофера и интуиции двух работников милиции. Нужны именно неоспоримые факты — улики, как говорят криминалисты. А улики эти находились в узелке, который завязался на Лесном проспекте около вывески техникума лесного хозяйства.
И вот, в три часа утра майор и младший лейтенант, голодные и усталые, сидели у себя в кабинете. Они разложили на столе четыре фотографии, найденные в бумажнике задержанного, и вели диспут о женской красоте.
— Вот эти три, — говорил майор, — не оставляют во мне никаких сомнений. Форменные красавицы. У всех троих, как в известном романсе, и страстный взгляд, и чувственные губы. А ресницы какие! Ты только посмотри, Петя, каждая длиной не меньше сантиметра. Ручаюсь, что даже наш энциклопедический друг Миша не знает, как женщины добиваются столь поразительных результатов. А брови? Заметь, они не подбриты, а выщипаны. Прическа же — сразу убивает: тип «девятый вал». Теперь возьмем четвертую. Невольно возникает вопрос: как эта простушка попала в компанию звезд первой величины? Волосы у нее гладкие, и ты знаешь, Петя, я даже подозреваю, что она заплетает их на ночь в прозаические косички с тряпочками вместо лент, на манер школьницы. Нос — курносый, а рот? Ну что это за рот — губы не накрашены, и ни одного золотого зуба…