— Иван Георгиевич, двоих доставили. Третьего с вещами нет.
Иван Георгиевич просительно пожал руку жены:
— Танюша, прости, родная, вызывают.
Минут через пятнадцать он уже сидел в своем кабинете, слушал доклад Комлева и знакомился с протоколом личного обыска задержанных.
Когда отворилась дверь и милиционер пропустил вперед старого фармазона, Иван Георгиевич встретил его дружественным восклицанием:
— Здравствуйте, Семен Семенович! Садитесь.
Старик сел в кресло, взглянул на Ивана Георгиевича и сухо ответил:
— А я вас не знаю.
— Это неважно. Зато вы мне хорошо известны. Какой у вас стаж? Лет сорок пять, кажется.
— Сорок четыре.
— Я думал, — сказал Сизов, — что вы уже бросили старые дела, решили отдохнуть. Ведь всего год, как вы на свободе. Пора бы утихомириться.
— А с чего вы взяли, что я не утихомирился? С меня довольно. Я уже немолодой человек. И времена не те: работать стало трудно. Пока найдешь жадную бабу, все нервы истреплешь. Нет, товарищ начальник, на этот раз вы дали маху. Новое дело вы мне не пришьете. Не выйдет!..
— Уж вышло, Семен Семенович. Все ясно, как в букваре. Камешки у вас нашли. Потерпевшая вас опознает. Хотите очную ставку?
— Я думал, вы действительно меня знаете, товарищ начальник, а вы со мной разговариваете, как с малым ребенком. Ну, опознает, и что же? А я ее не опознаю. Почему суд ей будет больше верить, чем мне? Меня закон так же охраняет, как и ее. Улики нужно иметь, товарищ начальник. Вам это известно лучше, чем мне.
— Вот тут вы ошибаетесь, Семен Семенович. И улик у нас вполне достаточно, и в суде сидят не такие формалисты, как вы думаете. Может быть, положить перед вами отрезы и чернобурку?
Мошенник усмехнулся:
— Положите.
— Все в свое время. А пока, может быть, вы расскажите, зачем приезжали в Ленинград и как провели сегодняшний день?
— Есть здесь у меня один знакомый. Фамилия его — Крылов. Он служит в Летнем саду памятником. Я и приехал с ним поздороваться.
— В самом деле, — покачал головой Сизов, — я вас плохо знаю. Думал, вы серьезный человек и понимаете бессмысленность огульного отпирательства. А вы ведете себя, как зеленый карманный воришка: «Я не я, и рука не моя». А этот номер с «глухонемым» племянником? Не ожидал, думал вы умнее. Не хотите признаваться — ваше дело. Этот прием еще ни разу вас не спасал. Отправляйтесь в камеру и подумайте.
Комлев вывел старика.
— Плохо, Сергей Иванович, — сказал Сизов вернувшемуся Комлеву. — Вы уверены, что третий не уехал тем поездом?
Комлев подумал и уверенно ответил:
— Нет. Иван Георгиевич, уехать он не мог.
…Пассажир в зеленой велюровой шляпе прикрепил бирку со своей фамилией к чемодану и, подняв голову, увидел на себе взгляд суровых глаз. Он попытался стряхнуть с себя тяжесть этого пристального взгляда и повернул к выходу на летное поле.
Оперативный уполномоченный Василий Артемьевич Коробков вышел на след преступника несколько часов назад: Дворники и жильцы одного из домов, намеченных им к проверке, указали квартиру, в которую заходил неизвестный человек, похожий по приметам на исчезнувшего мошенника.
Смущало Коробкова одно: никакого чемодана или портфеля при подозрительном человеке не было. Так утверждали все, кто видел этого человека. Задерживать преступника без вещей не имело смысла. Пришлось провести весь вечер и почти всю ночь в утомительном наблюдении сначала за квартирой, а потом за вышедшим из нее мужчиной в зеленой шляпе. Приметы совпали во всех деталях. Это был мошенник, называвший себя Эдуардом Максимовичем. Он и на этот раз появился без всяких вещей. Коробков долго ходил за ним по улицам, перескакивал с троллейбуса на автобус, часа три смотрел с ним картину в двух сериях, потом — до закрытия — сидел в ресторане на Невском. Все время нужно было быть начеку. Преступник, выходя на улицу, часто останавливался, круто поворачивал назад, неожиданно менял направление. Но ни разу его внимание не привлек коренастый человек в короткой куртке с меховым воротником, следовавший за ним, как бы пришитый к нему невидимой нитью.
Ночь была холодная и мокрая. Он знал, что будет идти за преступником, не считая часов, не давая себе отдыха, пока не накроет его вместе с вещами.
Эдуард Максимович свернул на Малую Садовую и вышел на Манежную площадь. Он подошел к автобусной остановке и прислонился спиной к ограде сквера. Убедившись, что мошенник не собирается уходить от автобусного столбика, Василий Артемьевич отыскал будку телефона-автомата и набрал номер Комлева.