И он метнул блестяшку в Юлгу. Та машинально пригнулась: ловить всякие непонятные штуки голыми руками? Увольте.
В результате блестяшку поймал Варт, у которого не было таких фобий, а Юлга из полуприсяда одним гигантским прыжком достигла Ярта и поймала его за рукав.
— Да отпусти ты его. — Махнул рукой Варт.
— Вы еще не договорили! — Отрезала Юлга.
Ей было плевать, что об этом думают сами братья. Не договорили и все. И Юлга понимала: не разберутся сейчас, не разберутся никогда. Так и останется этот скелет в своем уютненьком шкафу изредка погремыхивать отголосками старых обид и портить Хинам жизнь. Ей вся эта история недомолвок и недопониманий порядком надоела.
Пора было ее заканчивать.
Что там Варт поймал? Заколку? Что же, возможно, в прошлое Талины и правда необходимо заглянуть, но…
— Я тебя не пущу. — Сказала Юлга, заламывая Ярту руку и сжимая его запястье. — Прости. Варт, живо сюда!
— Ну-ну, — хмыкнул Ярт. — Попробуй, мелочь пузатая.
Он, казалось, и не сделал ничего, не шевельнулся, но у Юлги больно кольнуло подушечки пальцев, и больше она их не чувствовала, потом кисти, предплечья… Паниковать было некогда; она плетью выбросила левую руку в сторону Варта, хлопнув его по протянутой ладони с блестяшкой. Тот растерялся, и потому выполнил ее просьбу-приказ без вопросов. Майя была права: полдела в интонации.
Сосредоточиться — она выведет двоих, зря она столько с Вартом тренировалась и в институте самосовершенствовалась?
Как же ей потом будет плохо!
…егодня День Именаречения.
— Линусик — золотая девочка! — Мама чмокает ее в макушку. — Мы все ей очень гордимся. Правда?
Дедушка говорит: «правда». Бабушка кивает. Она всегда кивает. У нее трясется подбородок, как желе. Она кривит губы в сладкой улыбке. Линочка любит бабушку, хоть она и старая. Хоть и глаза у нее злые, цеплючие, все равно. Бабушка же.
Папа что-то хмыкает в бороду.
— Мы дарим нашей Линочке заколочку, чтобы она закалывала ей волосики и дальше была аккуратной и прилежной девочкой. Линочка постарается?
— Да! — Шепчет Линочка, сжимая в кулаке огромную сверкающую заколку, всю в бриллиантах, у Фелики такой нету, — Я буду очень-очень стараться. Спасибо, мамочка!
Она чмокает маму в щеку.
Остальные тоже достают подарки. И дедушка, и папа. И бабушка. И тетя Вылина. И вторая тетя, Макина. И тетин муж.
Линочке хочется взять торт и идти в свою комнату. Но нельзя. Надо распаковать все подарки.
Обязательно-обязательно.
Чтобы никто-никто не обиделся.
Чтобы говорили: «золотая девочка» и чмокали в макушку. А то рассердятся. Ради нее же старались. Праздник устраивали.
Вот отдадут последний подарок, заговорят о всяком взрослом, и можно будет в комнату.
Когда про нее забу...
…очень талантливая.
Линочка знает, что она талантливая. Что еще скажет этот старый хрыч? Зачем мама вообще ее сюда потащила? Почему она уже несколько месяцев водит ее по знахарям? Линочка уже не помнит, сколько их было.
Это все та противная тетка в детской больнице. Раскудахталась: не было кризиса, не было кризиса! Ну, не было. Линочка же не виновата, что кризиса не было, а дар есть.
Не первая сваха в роду, не последняя, род Элу славится своими свахами. Мама — сваха. Бабушка — сваха. Обе тети — свахи. Ну и что, что талантливая? Что в этом такого? Что с ней не так-то?
Маме просто нравится это слышать. Она обожает, когда говорят, что Линочка — золотая девочка. А Линочка очень старается, чтобы маме так говорили. А тут тетка. Гадкая баба. «Золотая-то золотая, но больная!» Просто позавидовала Линочкиной маме. Вот и.
Линочке надоело стараться. Врачи давно кончились. Походы по знахарям очень выматывают. Она больше не хочет стараться. Быть талантливой не хочет. Золотой не хочет.
Но надо.
А то мама еще решит, что Линочка и правда больная.
А Линочка не больная!
— Такого потенциала в прогнозировании я давно не видел. — Бубнит старый хрыч. — Все остальное — чуть выше среднего. Единственное, с эмпатией… для бездарного человека я бы сказал, «выше среднего». Для свахи… прискорбно мало. Но здесь ничего не поделаешь. — Он разводит руками. — Где-то убыло, где-то прибыло: закон мироздания. Эмпатию компенсируют другие составляющие дара. Не волнуйтесь.
Мама заламывает руки. У Линочки сердце сжимается. Неужели она бездарность?
— Это никак нельзя исправить? — Вопрошает мама.
— Я же сказал, невозможно. Разве что все само собой исправится после подросткового кризиса, хотя я бы не рекомендовал на это рассчитывать.