А нотка грусти усиливается и усиливается, пока ее не становится слишком много, пока грустью не начинает вонять вся гостиная. Тот, кто стал глазами Юлги, не любит этот запах, от него щиплет в носу.
Он залезает Яльсе на колени и обнимает ее за шею, утыкаясь лбом в грудь. Он забирает у Яльсы ее грусть, забирает ее себе. Теперь щиплет не в носу, а в груди, но это скоро пройдет.
А Яльса улыбается. Не ртом, а внутри. Эта улыбка расцветает первой весенней мать-и-мачехой и греет только того, кто стал глазами Юлги, потому что она для него, а не для брата.
Яльса говорит: "Хочешь сказку"?
Тот, кто стал глазами Юлги, кивает. Он любит Яльсины сказки.
Ее голос рокочет камнепадом и шелестит песчаной струйкой, он именно такой, каким рисуют сказки. Голос освещает, как вспыхнувший прожектор на темной сцене, величественные горы и буйные реки, которые иногда выходят из берегов и всхрапывают, потряхивая гривами. Такие реки называются кельпи.
Однажды кельпи полюбила человека. Она подошла к нему и ткнулась мягкими губами в его плечо. "Какая ладная кобылка", -- сказал человек и накинул на нее уздечку. Кельпи было странно и неудобно, но она никогда раньше не любила и решила, что это правильно.
Потом человек увидел тонкую и ладную реку, которой была кельпи. Он сказал: "какая хорошая река, да берег каменист: поставлю на нее плотину, чтобы можно было брать воду для урожая". Плотина сделала из тонкой и быстрой реки тучную запруду, а человек стал пахать на кельпи землю. Так они и прожили много-много-много лет.
Давно уже кельпи не прекрасная ладная кобылка, но человек ей благодарен и не променяет ни на одну лошадь на свете. Он давно догадался, кто она, и его грех грызет его изнутри огромными, как у бобра, зубами. Человек хотел бы отпустить ее на волю, но это не в его силах: путы, их связавшие - это не только уздечка и плотина, они гораздо сильнее, они пустили в их душах корни. Кельпи, могучий дух воды, могла бы их сбросить...
Она говорит себе: "Я люблю его".
И остается.
И эти слова - самые крепкие путы.
Сказка кончилась, дальше ничего нет, но еще держится едва слышное эхо Яльсиного голоса, которое тоже кусочек сказки. И пока сказка не кончилась окончательно и бесповоротно, Яльса спешно добавляет: "Слова очень важны, Варт, слова и имена; просто попробуй".
Воспоминание на этом кончилось, но в эхе воспоминания Юлга еще успевает различить угрюмое: "ладно".
Юлга вырвалась из транса и тут же захотела обратно.
Напротив нее сидел Ярт и рассматривал ее как очень интересную букашку. Изучающе.
Потом достал из кармана пару мятых одноразовых медицинских перчаток и молча ей протянул. Юлга посмотрела на них в немом изумлении.
-- Варт позвонил, -- скучающе протянул Ярт, -- в панике. Орал, что ты тут сидишь сусликом и на него вообще никак не реагируешь. Я сразу предположил, что это просто глубокий транс, скорее всего, связанный с использованием дара, но Варт орал просто неприлично, я думал, у меня мобильник расплавится. Какое счастье, что депрессию нельзя прислать по смс, а то сидел бы я сейчас тут по уши в суицидальных мыслях и думал, что делать - бежать за веревкой или выводить тебя из транса, чего, кстати, делать не стоит. Спасибо, что вышла сама...
-- Что?!
-- А ты думала, тут только я срываюсь? - Зло усмехнулся Ярт. - Кстати, я приношу свои глубочайшие извинения за то, что вы пали жертвой моих проблем с выбросами магии.
-- Да ладно, с кем не бывает. - Отмахнулась Юлга, отключившаяся от Яртова монолога еще на слове "сусликом". - То, что я хотела спросить: где мой бутерброд?
-- Варт вытащил из твоих хладных пальцев. И помидор вытащил. Едва отодрал. И обивку протер. Первое слово, которое я сегодня от него услышал, было не "привет", а "где ты, гад, у Юлги анфилактичный шок". Вы стоите друг друга, невежественные дети.
Юлга натянула перчатки: вообще такие она не любила, в них руки потели, а эти были еще и велики, но что тут можно поделать. Да и то, что они одноразовые не могло не радовать: воспоминаний про поднятие трупа или какой-нибудь темнейший ритуал ей только не хватало.
-- А Варт где?
-- Отошел вещи затащить. А ты не пробовала послать его в булочную? Вдруг получится? Будет у тебя, девочка с улицы, настоящий мальчик на посылках с долей в двухэтажном коттедже на окраине Тьена. Не центр, но тоже ничего.
Юлга склонила голову на бок.
-- Я вроде не замуж за него собралась, чего же вы так беспокоитесь... Как затащил? А как я уеду?
Ярт пожал плечами и откинулся на спинку кресла.
-- А какая мне разница? Ты мне абсолютно параллельна, а как ты собираешься сбежать от моей матери и от моего брата - твои проблемы. Я тебе только рад, наконец-то они перестанут носиться со мной, как с писаной торбой. У них теперь новая игрушка, о которой можно заботиться и подтирать сопли. Так что живи, я не против.
Юлга внезапно поняла, что сидит напротив Ярта, разговаривает с ним, но до сих пор почти не думала про трупы. На лице у него можно увидеть вполне нормальные, человеческие эмоции, а не мертвое спокойствие. Вообще, с прошлого вечера он заметно посвежел: иссиня-черные волосы лежали в роскошном беспорядке, белая футболка выглядела так, как будто ее только надели. Юлга принюхалась - ну вот, и одеколоном пахнет. Это совсем не как раньше: кровью и землей, это даже вкусно.
Она никогда раньше не слышала, чтобы некроманты тянули силы из живых, так что вряд ли этот вид был следствием ее и Варта головной боли. Хотя... кто его знает? Может, это некромант-энергетический вампир. У них в семье есть чистый эмпат, а где одно чудо чудное, там и другое рождается.
Юлга задумалась - а как ее видит Варт? Наверное, раз уж она показалась ему похожей на Яльсу - то примерно так же. Но в том-то и проблема, Юлга обнаружила, что не может вспомнить, как для Варта выглядела Яльса. Образы, так естественно наслаивающиеся один на другой в Вартовых воспоминаниях, теперь никак не складывались в единое целое у Юлги в голове. Особенно сложно было состыковать проталину и куницу. Получалось что угодно: куница рядом с проталиной, куница в прыжке, куница за проталиной... Но нечто, что и куница и проталина - никак.
Это было похоже на ту блестящую железную головоломку из загогулин, которую однажды притащил в школу Юлгин одноклассник. Он размыкал загогулины единым плавным жестом, и когда он это делал, казалось, что все элементарно просто и делается на раз-два - вот так и так, а потом раз, и загогулины свободны. А потом два - и снова обвились друг вокруг друга, опробуй, расцепи!
У Юлги так и не получилось.
Она решила спросить.
-- Ярт... Я правда похожа на эту вашу Яльсу? Скажите, пожалуйста.
Ярт задумался. Юлга поежилась - у нее внезапно появилось ощущение, что ее лицо просвечивают рентгеном.
-- Да нет, не особо. - В конце концов ответил Ярт. - На первый взгляд есть какое-то сходство: разрез глаз, губы похожи, скулы... Волосы слегка вьются... но потом ты открываешь рот и все исчезает. Хотя... встреть я тебя на улице, мог бы подумать, что ты ее дальняя родственница. В дом бы не потащил, конечно... потому что есть одна маленькая деталь, которую ты так и не поняла, верно? Я скажу тебе по секрету.
-- Что за деталь?
-- Надо же, ты меня слушаешь! Так вот, Яльсы не хватает не мне. Ее не хватает Варту, потому что она сидела с ним в детстве. Ее не хватает моей матери, потому что она была невесткой ее мечты и восторженно заглядывала ей в рот. Но я это я. Я не замкнулся в себе и не ушел с головой в учебу, как тебе вещает Варт. У меня с тех пор были и другие девушки, и сейчас есть одна.
Юлга склонила голову на бок. Есть одна, ну и слова же он подбирает. Одна штука девушки, полная комплектация, так, что ли?
-- А зачем мне этот секрет?
-- Ты единственная в этом доме, кто мне поверит. - Усмехнулся Ярт. - Эффект попутчика.
-- О чем это вы? - Взмыленный Варт влетел в гостиную на крыльях паники.