— Вам не удастся сломить мой дух! — кричал высокий мужской голос.
— На твоём месте, я бы не был столь оптимистичен, — сказал другой, тихий и спокойный.
Он заставил замолкнуть гомонящих охранников практически мгновенно. Казалось, что они старались даже дышать потише. Нимве попыталась посмотреть под небольшую щель, которая неизбежно возникала при натягивание стен на неровной местности. Он или она, пол говорящего Нимве так и не смогла определить, был обут в изящные чёрные сапожки с эльфийским узором. Тхуригветиль? Саурон? На играх тёмные майар очень любят рядиться в эльфийскую одежду, выдержанную в мрачных тонах. Или каукарэльда?
— Ведите его в застенки, пусть Айлнунг допросит его. Если эльф умрёт, я займусь вами лично, — прошипел некто, — а этого сюда. Пусть отсидится, — тёмный нехорошо рассмеялся, да так убедительно, что у Нимве мурашки побежали по коже.
Девушка услышала, как открывают дверь в соседнюю камеру. Что ж, возможно, у неё появится собеседник, который поможет не пасть жертвой скуки.
— Крепись, Лаилас! — негромко сказал второй эльф, тяжело вздыхая.
— Оставь надежду для себя, эльда, — усмехнулся тёмный. Возможно, он хотел сказать что-то ещё, но его отвлёк гонец.
— Господин Морнаэв, лорд Саурон требует вас немедленно! — отчеканил женский голосок. — И он не в духе, — уже тише сказала она.
Голоса постепенно затихли, удаляясь, а вокруг снова воцарилась тишина, только доносились из спрятанного где-то динамика уже нервирующие звуки капающей воды. Морнаэв. Имя эльфийское, что и стоило ожидать от тёмного майар. Наверно он имеет власть над воронами или оборачивается вороном, раз его так зовут. Интересно, чем он занимается?
Нимве лежала, не решаясь заговорить со своим соседом. Что же такое произошло, что Саурон не в духе? Не связано ли это с тем, что видела эльфийка на границе Дориата? Девушка перевернулась на другой бок, давая возможность затёкшему плечу отдохнуть. Полуденная жара и стрёкот кузнечиков за стенами разморили её, эльфийка начинала засыпать, когда услышала страшные крики боли и мучений.
— Это мой брат, — услышала Нимве тихий мужской голос за стеной из чёрной нетканки. Предполагалось, что воображение само дорисует каменную кладку, сквозь которую переговариваться довольно проблематично. — Считай, что между нашими камерами решётка.
— Кто ты, эльда? Как ты здесь оказался? — спросила Нимве, придвинувшись ближе к углу и сев поудобнее настолько, насколько это возможно со связанными руками и ногами. За стеной вздохнули:
— Я Гваэлон, страж границ Дориата. Мой отряд собрался вернуться за Завесу, чтобы передохнуть и набраться сил после беспокойной ночи, но орки, возникшие из ниоткуда незамеченными, будто чьё-то колдовство прикрывало их, застали нас врасплох. Мы отчаянно сражались, готовые умереть в том неравном бою, и пали бы, если бы не остались последние с братом, кто стоял на ногах. В то утро я проклял своё воинское искусство — будь я слабее, то давно бы лежал на земле в крови своих собратьев и врагов, мной убитых. Я был бы мёртв, да, но остался бы свободным. Саурон лично отдал приказ сохранить нам жизнь, нас связали и так повели дальше. Здесь мы оказались не сразу, нас привели к самой Завесе, где уже стояло целое войско. Орки не могли проникнуть дальше, но появление Саурона воодушевило их. Он вызвал на поединок нашу светлую королеву. Три раза наши эльфы посылали гонцов, и только на третий она явилась одна.
Нимве покачала головой, вспоминая ночное празднество. Было бы удивительно, если бы пресветлая Мелиан явилась с утра же по первому зову. Орки выбрали удачное для себя время, чтобы попытаться взять Дориат, они были полны сил, поскольку, в отличие от эльфов, спали в эту ночь. Если бы тёмные решились на штурм вечером, то к тому времени синдар и нолдор могли бы объединиться вопреки каноничной истории. Такое уже случалось однажды, когда Тингол из Дориата заключил с нолдор союз. Нимве тогда играла за тёмных и, стоя в тот вечер на стене, с ужасом наблюдала, как на дальнем краю поля собирается светлое войско, начищенные доспехи латников блестели на закатном солнце, майская жара спадала, а над заболоченным полем начал подниматься туман. Силы были неравны — эльфов и людей было в три раза больше защитников Тол-ин-Гаурхот.
Нимве тогда повезло, ни одна вражеская стрела не задела её, да и жертв среди орков и варгов было значительно меньше, а эльфы погибали один за другим в «коридоре смерти», который, по сути, и стал главной причиной победы тёмных. Ночного праздника в честь победы Саурона не омрачали нетрезвые вопли под воротами о том, что, дескать, лорд крепости рогат и имеет копыта. Утром орки обнаружили, что ворота волшебным образом исчезли.
— Что произошло дальше? — спросила Нимве у Гваэлона.
— Я не слышал. Орки кричали так громко, что я не мог разобрать ни слова. Думаю, что майар испытывали силы друг друга. Саурон пытался сокрушить чары Завесы и, судя по всему, у него это не получилось, — эльф замолчал.
— Тогда понятно, по какой причине он не в духе. Надеюсь, что Дориат выстоит и в следующий раз, если враг решит повторить штурм.
— Надежда это всё, что у нас осталось, — эльф снова тяжело вздохнул, он был подавлен.
Нимве слышала, как он тихо шептал молитву к Элберет. О том, что Валар отвернулись от эльфов, эльфийка решила ему не говорить. Сама она не смела молиться, тяготясь виной о содеянном. Как она могла молить Королеву Звёзд, когда её руки были в крови сородичей? Ещё страшнее было то, что это была кровь родни отца, который был из тэлери. На том берегу остались и её друзья, шедшие под стягом Нолофинвэ. Косвенно и она была виновна в том, что их бросили во льдах. Нимве начала, наконец, вживаться в роль, ощутив чувства и мысли своего персонажа.
— Когда ты талой воды
Черпнешь в ладони, там над водой,
Ты вспомнишь Тирион сторожевой
И нет преград, как нет тебе дороги домой.
Тихо напевала она знакомый мотив. Деревья зашелестели листвой от усилившегося ветра, небо стало ещё темнее, в воздухе запахло приближающимся дождём. Кошка сейчас наверняка сидит в шатре и знай только бумагу с чернилами переводит. Вдали послышался тихий раскат грома. В другой ситуации Нимве бы обрадовалась грозе и дождю, но не сейчас. Тюрьма находилась ниже основной крепости, а потому здесь вполне могло образоваться целое озеро, если ливень будет сильным.
— Развяжите её, — приказал уже знакомый голос.
В камеру вошёл Морнаэв с парой орков. Тюремщик снял путы с рук и ног Нимве, так что она могла встать, с презрением осматривая вошедших. Морнаэв был в чёрной одежде эльфийского покроя, рукава длинного, до колен, верхнего сюрко имели разрез от плеча и были подбиты чёрно-серебряным жаккардом. Кончики острых ушей выглядывали из копны иссиня-чёрных волос, перехваченных серебристым обручем с чёрным камнем. На Нимве смотрели холодные жёлтые глаза. На фоне настоящего явно более тёмного цвета линзы в глазах парня смотрелись особенно жутко.