– Может, тебе приснилось?
– Может, и приснилось, – охотно согласился Иван. Он всегда соглашался со всем, что ему говорят. А потом талдычил свое как ни в чем не бывало.
– Вот я и говорю: где лоза-то? Лозу я завсегда с собой ношу. У меня в ватнике внутренний карман есть. Там я ее, родимую, и ношу. Нащупал… есть! Ну, с Богом! Тут ее сразу в глубину потянуло. Как магнитом прямо. – Он снова оглянулся и прошептал: – Указала мне место. Я от страху из лодки-то выпрыгнул, да и поплыл к берегу. Как только выбрался, не знаю!.. Лежу на берегу, обсыхаю. Тут и заметил, что проснулся.
– Так ты все-таки спал?
– Ну… – дядя Ваня замялся. – Вроде как спал.
– И тебе все это приснилось?
– Ага…
Артур не скрывал своего разочарования. Он-то думал!
– Только…
– Что?
– Так ведь это… проснулся я на берегу, а лодка там. Ну, на середине озера то есть… Как же она там смогла оказаться, если мне все приснилось? А?
– Может, ее отнесло от берега?
– Она завсегда у меня привязана. Пошел я смотреть, а веревка от лодки вокруг дерева обмотана. Если б она сама отвязалась, разве могло б такое быть?
Артуру пришлось согласиться. Ему нравилось слушать Ивана и наблюдать за его мимикой, жестами, непосредственными, как сама дикая природа леса.
– А что потом было?
– Ничего… Пошел я вдоль берега. Кто, думаю, мне голос подал? Русалка длинноволосая али сам озерной хозяин? Не зря же старые люди это озеро называют «нечистым»! Вода в нем в одних местах прозрачная, а в других мутная. Почему это?
– Не знаю.
– То-то! – обрадовался Иван. – Детей опять же не пускают туда ни купаться, ни рыбу удить. А она там крупная, жиру нагуляла, самая вкусная! Давно за этим озером худая слава ведется…
Совсем стемнело. Последние закатные отсветы на воде погасли. Над горизонтом проступали низкие звезды. Похолодало. Но уходить не хотелось.
– Может, костер соорудим?
Артур с удовольствием отправился за хворостом, поднимаясь по густо заросшему деревьями склону. Узкая крутая тропинка вилась, петляя между стволами. Прошлогодняя листва мягко ложилась под ноги.
Дядя Ваня уже разжигал сырые сучья, когда художник с огромной охапкой веток спустился к реке. Костер разгорелся, обдавая жаром, рассыпая в темноте искры.
– Так ты, дядя Ваня, теперь разбогатеешь? Достанешь сундук с золотом… – с мечтательной иронией произнес Артур.
Старик принял его слова всерьез.
– Не так все просто… Озеро то глубокое. Я шестом пробовал, – до дна так и не достал в том месте. Одному мне сундук не вытащить. Может, костюм водолазный понадобится, с баллонами.
Артур не выдержал и рассмеялся:
– Это называется акваланг.
– Ак… Неважно, – смутился Иван, не сумев выговорить незнакомое слово. – Главное, ты меня понял, да?
– Понял, понял, – успокоил его художник, все еще смеясь.
– Ты денег-то много получаешь, али как? – неожиданно проявил меркантильный интерес дядя Ваня.
– Как сказать…
– Ну, на этот… акла… ак… тьфу ты, язык сломаешь…
– Акваланг?
– Ну да, видишь, ты понятливый какой. Хватит у тебя денег?
– На акваланг с костюмом? Хватит!
Дядя Ваня обрадовался и повеселел. Теперь он обрел уверенность, что клад непременно будет найден.
– Там на дне – огромный железный сундук, и охраняет его сама Царица Змей… Обмануть ее нелегко, да и боязно мне одному. Разве что ты подсобишь, а? Ведь меня никто даже слушать не станет!
Как ни всматривался Артур в глаза Ивана, так и не понял, шутит тот или говорит серьезно…
Художник Артур Корнилин приехал погостить к деду Илье, старому, седому как лунь леснику, забравшемуся в такое глухое место, что до ближайшего шоссе нужно добираться по разбитым колеям несколько часов. Артур собирался устроить персональную выставку в Харькове, городе своего детства, ради чего приехал из Москвы, купил небольшой домик с мансардой и засел за работу. Все, казалось, было готово. Но Артур никак не мог прийти к согласию с самим собой. Ему казалось, что самая главная, особенная и потрясающая воображение картина все еще им не написана. Она словно висела в воздухе, жила в его сердце, занимала его мысли, но… никак не могла проявиться в виде образа и настроения. Мучительное чувство раздвоенности заставляло Артура метаться от замысла к замыслу, безжалостно отвергать сделанное, проклинать свою неспособность, проводить ночи без сна в утомительных блужданиях по извилистым путям собственного воображения.
Устав от борьбы с самим собой, Артур приехал к деду Илье, поселился в лесной глухомани. Он подчинился интуитивному чувству, что каким-то невероятным способом идея картины возникнет именно там, в тишине и загадочности вековой чащи.