Легконожка подводит меня к машине. Не знаю, чего я ожидала. Может, микроавтобуса с названием больницы на боку и надписью вроде «Осторожно: содержимое опасно (для себя и окружающих)».
Но нас ждет обычный коричневый седан. Может, это личный автомобиль Легконожки. Она устраивает меня на заднем сиденье и пристегивает ремнем, как маленькую. Сама она залезает на пассажирское место прямо передо мной, а Стивен садится за руль. (Может, это его машина?) Я пытаюсь опустить окно со своей стороны, но, когда нажимаю кнопку, ничего не происходит.
— Блокировка от детей, — объясняет Легконожка, поворачивая голову так, чтобы я видела ее лицо.
Она пытается говорить буднично, будто у владельца машины и впрямь есть дети, ради безопасности которых он установил блокировку. Но совершенно очевидно, что на самом деле контроль ведется не за детьми, а за пациентками вроде меня. Если я попытаюсь открыть дверь, тоже ничего не выйдет.
— Я включу кондиционер, — добавляет Легоножка.
Даже когда я действительно была маленькой, меня не держали за маленькую до такой степени.
Я прислоняюсь лбом к стеклу и смотрю на улицу. Мне казалось, мир будет выглядеть по-другому — из-за таблеток, из-за моего долгого заточения в клетке, из-за того, что я не знакома с калифорнийской осенью, — но пейзаж выглядит точно так же, как в августе, просто чуть суше: сейчас октябрь. (Легконожка назвала мне дату слушания.)
Стивен выводит машину к металлическим воротам. Он останавливается, высовывает мускулистую руку из окна (стекло с его стороны опускается без проблем) и нажимает какие-то кнопки на кодовом замке, закрепленном на столбике у дороги. Было время, когда я пристально наблюдала бы за ним, запоминая, какие цифры он вводит. На всякий случай, вдруг понадобится. Но теперь я не представляю, как выйду отсюда без сопровождения.
Стивен нажимает три кнопки, затем бросает беспомощный взгляд на Легконожку:
— Какой там код?
Легконожка, в свою очередь, косится на меня и наклоняется прошептать код на ухо Стивену. Пусть она поставила мне диагноз, пусть ей меня жаль, но доверять мне она не собирается.
Ворота открываются, и Стивен убирает ногу с тормоза. Я надеюсь ощутить радость оттого, что после стольких дней наконец покидаю территорию больницы.
Но Стивен выезжает на шоссе, и я чувствую только легкую тошноту от езды на заднем сиденье. А когда Легконожка вывела меня из здания, я почувствовала лишь резь в глазах от яркого солнца.
Новая колючая юбка трется о волосатые ноги, и мне жарко, несмотря на кондиционер. Мимо нас в обратном направлении проносятся машины. Может, некоторые водители замечают меня в окне и думают, что я куда-то еду с родителями. Если бы мы двигались помедленнее и встречные автомобилисты могли нас рассмотреть, они увидели бы, что я не похожа ни на Стивена, ни на Легконожку, которая к тому же слишком молода, чтобы иметь дочь моего возраста. Я даже не знаю, как Стивен пишет свое имя, хотя, конечно, встречный автомобилист об этом понятия не имеет. Но машины едут быстро, и никто не обращает на нас ни малейшего внимания. Нужно быть очень умным (и немного экстрасенсом), чтобы догадаться о реальной подоплеке происходящего.
Дорожные знаки говорят, что мы едем на север, к Силиконовой долине и полуострову. Тихий океан слева, но я не поворачиваюсь посмотреть на него. Я сижу справа, по-прежнему прислонясь лбом к стеклу. Мне видны только бурые холмы, скалы и утесы. Наверху пасутся коровы. Не представляю, что они едят. Земля у них под копытами выглядит сухой и мертвой.
Ни за что не подумаешь, что в двух шагах находится самый большой океан мира.
тридцать восемь
Стивен паркует машину возле здания суда. Доктор Легконожка кладет сумочку на транспортер сканера, и все мы, чтобы попасть внутрь, должны миновать металлодетектор. Легконожка проходит только на третий раз, потому что сначала детектор реагирует на ее украшения, а потом на очки. Стивен снимает ботинки — у них на носах стальные набойки. И доктор, и Стивен показывают паспорта охраннику. А я прохожу как нож сквозь масло: ни сумочки, ни украшений, только легкие туфли, которые мне немного не по размеру, поскольку их покупали без примерки.
Все обитатели здания — при полном параде: охранники в униформе, остальные в костюмах. Ни пижам, ни халатов.
Стивен проводит нас по коридору через двойные двери. Я готовлюсь к тому, чтó увижу по ту сторону: зал заседаний и судью в черной мантии, который возвышается надо всеми. По столу на каждой стороне зала: один для обвиняемых, другой для прокурора. Ряды стульев, полные зрителей, как на спектакле.