Она продолжает:
— Ханна не помнит события того вечера такими, какими они были на самом деле. Она и не могла их запомнить, поскольку находилась в состоянии острого психоза.
Я вдруг понимаю, что мне сегодня слова не дадут. Судью не интересует моя версия событий: как предшествующих падению Агнес, так и непосредственно приведших к нему. Не имеет значения, если я буду настаивать, что Агнес поскользнулась и упала. И даже если скажу, что толкнула ее. Судья мне не поверит.
Легконожка описывает психоз, который я не могла контролировать. Она объясняет, что подобные симптомы обычно проявляются в возрасте от шестнадцати до тридцати, хотя иногда бывали и случаи более раннего развития заболевания.
— Обычно у мужчин психоз развивается немного раньше, чем у женщин.
Я бросаю короткий взгляд на маму. Не мелькнет ли у нее тень гордости, что я иду вровень с мальчиками, опережая своих ровесниц? Но мама сидит с каменным лицом и смотрит прямо на доктора. На меня она не глядит, да и гордости что-то не видать.
— Нет ничьей вины в том, что симптомы Ханны не заметили раньше. В ее семье подобные недуги не встречались, и шанс заболеть составлял для Ханны всего один процент. — Ее послушать, так психоз заразен и я могла подцепить его от отца или дедушки. — Один процент, — с нажимом повторяет Легконожка.
Везет же мне. Один шанс из ста — сорвала джекпот.
— В клинике у нас была возможность пристально наблюдать за Ханной, и, несмотря на статистику, мы довольно быстро заподозрили такой диагноз. Что интересно, у Ханны болезнь приняла высокофункциональную форму. В отличие от других пациентов, Ханна не погрузилась в совершенно иную реальность — она интегрировала персонажей в повседневную жизнь.
«Персонажей». Вряд ли термин относится к медицине. Он, скорее, ассоциируется с персонажами книги, фильма, пьесы. Как будто я устроила спектакль для себя одной. Полагаю, Легконожка пытается объяснить происходящее простыми словами, чтобы нормальные люди поняли.
И под «нормальными» я подразумеваю не тех, кто здоров, в отличие от меня. Под «нормальными» я подразумеваю людей без медицинского и психологического образования, обычных людей, скажем адвокатов или родителей.
— Большинство пациентов испытывает только звуковые и визуальные галлюцинации, но Ханна входит в двадцать процентов больных, подверженных также тактильным галлюцинациям.
Вряд ли мои «персонажи» так хорошо вписались бы в реальность без этого дополнительного бонуса, тактильных галлюцинаций. Соседка, чей вес я ощущала на краю кровати. Парень, чьи руки так крепко меня обнимали, чьи поцелуи я чувствовала на губах. Я дотрагиваюсь пальцами до рта, пока Легконожка продолжает свою речь.
Может, не будь тактильных галлюцинаций, я раньше Легконожки догадалась бы, что Джона не настоящий. С другой стороны, тогда мой мозг мог подкорректировать историю Джоны с учетом отсутствия прикосновений. Я могла превратить его в парня, который не изменяет своей девушке, который не позволяет себе обнимать другую — даже если очень хочется.
— Нам повезло отследить заболевание Ханны в столь раннем возрасте. — Легконожка почти восхищается тем, какой хитрый вид приняла моя болезнь, и определенно довольна собой, гордится тем, что смогла ее диагностировать. — Мы никогда не узнаем, насколько далеко зашли бы галлюцинации без медицинского вмешательства. — Легконожка делает паузу, а затем добавляет: — Некоторые больные годами живут без диагноза, однако Ханна уже начала получать необходимую помощь. Ханна опередила остальных и сможет избежать подозрений и скрытности, с которыми другие пациенты сражаются годами.
Сколько раз она уже произнесла мое имя? Может, этому их тоже учат в медицинском: «Когда защищаешь пациентку, почаще называй ее по имени. Так она выглядит человечнее». А может, за долгие годы работы Легконожка сама сообразила.
Она продолжает.
— Ханне на всю оставшуюся жизнь понадобится лечение, но с правильно подобранными медикаментами и регулярной терапией у нее есть шанс на долгое и счастливое существование. Она сможет окончить университет, получить работу, стать успешным членом общества.
«Всю оставшуюся жизнь» — это очень долго.
Легконожка добавляет:
— Люди, страдающие подобным заболеванием, с большей вероятностью способны причинить вред себе, а не окружающим. — Она делает паузу, чтобы все осознали ее слова. — Я несколько месяцев работаю с Ханной и считаю крайне маловероятным, что она намеревалась причинить Агнес вред.
В ее описании я выгляжу совершенно пассивной, будто мозг действовал без моего на то согласия. Виновата болезнь, а я всего лишь невинная жертва. Оказывается, я ошибалась: моя защита никак не зависит от того, насколько близки мы были с Агнес. Тут сплошная биология.