Заседание считается открытым. Всем встать. Суд идёт.
И тут меня охватила паника. У меня начала кружиться голова. Стало подташнивать. Я, не дожидаясь разрешения сесть, присела. Голова шла кругом.
- Вам плохо? - Спрашивает Михаил Семёнович.
- Всё хорошо, просто голова закружилась, - отвечаю я.
- Принесите воды, - кто-то крикнул в зале.
- Она просто притворяется, чтобы все её пожалели, - усмехаясь сказал Иван.
Боже, тот Иван, который говорил, что будет любить меня всю свою жизнь. Я ему доверяла, души в нём не чаяла, а он. Так подставил меня, а сейчас ещё и надсмехается.
Мне передали воды, я сделала пару глотков и начала приходить в себя.
Судья долго рассказывала правила, про дело, допросила свидетелей. В пользу меня ничего не было. Я мысленно сдавалась, опускала руки…
Встал Царёв и сказал, что есть улика - запись с видеокамеры, где чётко видно, как Марина и ещё один парень поджигают здание, а перед этим госпожа Марина звонит кому-то по телефону.
Помощник судьи подтвердил о том, что запись приходила на почту. Он открыл рабочий майл и замолк. Пусто. Ничего нет. Улика пропала.
Глава 10. Максим
Я созвонился с адвокатом. Он сказал, что всё будет нормально, можно не волноваться. Но я чувствовал небольшое переживание, будто засудить хотели меня.
Я выехал из офиса, взял все необходимые документы и поехал в здание суда.
Возле входа меня ожидал Михаил Семёнович, адвокат Нелидовой Евгении. Деловитый мужчина пожилого возраста. Обычно таких уже взрослых адвокатов назначают тем, у кого нет денег на оплату дорогостоящих юристов.
- Добрый день, Михаил Семёнович, как поживаете?
- Потихонечку, сам-то как? Дел новых много?
- Не то, чтобы много, почти все каверзные, улик особо нет. Приходится крутится, вертеться. Всё, как обычно, сами знаете.
- Дааа, молодые времена… Потом скучать будешь…
- Я здесь ненадолго, планы есть на будущее…
- Не поделишься?
- Может, в следующий раз, - ответил я, похлопывая его по плечу.
Пока мы шли в комнату заседания, обсуждали готовившееся дело.- Не особо я верю, что такая юная девушка могла такое совершить, - грустно вздыхая, говорит Михаил Семёнович.
- Это не она. Я взял видео, где чётко видно, что преступление совершила Марина, её соседка по комнате.
- Максим, почему я не в курсе? Я её адвокат, и должен быть в курсе всех последних новостей.
- Извините, Михаил Семёнович, не было времени вам сообщить. Недавно достал запись, точнее купил у владельца магазина, который находится напротив общежития.
Михаил Семёнович хотел сказать что-то ещё, но его «перебила» открывшаяся дверь. Из неё показались Виктор и Евгения.
Мы подошли к ним. Я посмотрел на руки Евгении, они были в наручниках. Все её руки были исцарапаны почти до крови.
Я немедленно снял их и убрал в карман. Благо ключи от всех наручников одинаковые. За годы работы в полиции я осознал несколько правил и одно из них звучит так: где бы ты ни был, всегда носи с собой ключ от наручников.
Мы прошли в зал заседания. Судья начала произносить слова. Все встали, и краем глаза я увидел, как присела на стул Евгения, ей стало плохо и я крикнул «принесите воды».
Я так испугался, что сам удивился своей реакции. Я понял, что несколько глаз уставились на меня. Собрался, ровно встал. Потом все сели.
Судья долго озвучивала правила, допрашивала свидетелей, кажется, это длилось вечно.
После приглашения меня, я ответил, что следственный комитет передал все записи с камер видеонаблюдения в пользу подсудимой.
Секретарь судьи открыла почту. Пусто. Ничего.
Такого я не ожидал. Быстро принёс свой ноутбук. Попросил подождать пару минут. Объяснил, что все записи продублированы отдельным файлом в ноутбуке.
Просмотрел все папки. Нет ни одного сохранённого видео. Кто-то хорошо постарался.
Я уверял, что все записи есть, и там хорошо видно, как Марина и один парень поджигают здание.
- Нет улик - нет доказательств, - твёрдым голосом произнесла судья.
Смысла спорить с ней нет, сам можешь попасть под суд. Поэтому решил пойти ва-банк.
- Госпожа судья. Дайте нам, пожалуйста, один час и мы предоставим улики.
- В судебном заседании объявляется перерыв.
- Зачем перерыв. Итак ведь всё ясно, кто виноват, - громким голосом сказал Иван, глазами указывая на Евгению.
- Кажется, он скоро у меня допрыгается, - мысленно произнёс я.
Все покинули зал.
Я взял телефон и позвонил человеку, который точно мог бы мне помочь.
- Алло, отец, привет, нужна твоя помощь. Я быстро разрисовал схему.
Он обещал поднять все свои связи на уши.
Следующий звонок был Руслану.
- Здорова, слушай нет времени объяснять, ты можешь прямо сейчас съездить в магазин на Белоглазова, который находится напротив общежития колледжа и взять записи с камер… да, прямо сейчас, у тебя сорок мину… Спасибо, дружище, выручил.
Пока я нервно обзванивал всевозможных знакомых, за мной наблюдали Михаил Семёнович и Нелидова. У Евгении были потерянные глаза, полные боли. От этого взгляда всё щемило в груди. Мне было наплевать на все чувства, которые испытывало моё тело. Сейчас важно доказать правоту Жени.
- Я скоро, - крикнул в сторону Михаила Семёновича и Евгении и поспешил в машину.
Припарковался возле офиса, запросил записи видеонаблюдения со второго этажа. Хорошо, что в нашем ветхом здании есть возможность установки внутренних камер.
- Вот тот момент, когда мы разговаривали с Никитиной. Затем я захожу в кабинет, - мысленно произношу я.
- Так, давай перемотай, - командую я охраннику Степану.
- Стоп, верни назад… вот оно.
Никитина. Она у меня ещё получит.
- Где она? В офисе или на выезде? - разъярённым голосом спрашиваю охранника.
- В офисе. Кажись, в столовую пошла.
- Спасибо, - благодарю я Стёпку и направляюсь к ней.
Нахожу её за столиком у окна.
- Ты что творишь? Лак на голове все мозги выветрил?
- И тебе привет, - спокойным тоном отвечает Анастасия.
- Где запись?
- Ты о чём?
- Я сейчас тебя головой об твой же суп. Я сказал, где запись, которая была на моём ноутбуке.
Я уже расставил руки на столе и чуть ли не кричу на неё. Времени в обрез, так что никаких сюсюканий.
- Когда ты злой, ты мне очень нравишься. Прям такой мачо.
Я уже готов был размазать её красивое личико, перебил звонок.
- Слушаю… я в столовой. Я в курсе, кто это сделал… она здесь.
Я видел, как во время разговора менялось настроение Никитиной. Начала осознавать, что со мной шутки плохи.
- Либо ты мне сейчас даёшь запись, либо с тобой будут разговаривать другие, - чётко выпаливаю я.
Она достаёт из сумки флешку и протягивает её мне.
- Держи. Только обещай, что никому не расскажешь.
Она ещё на что-то надеется.
- Обещаю, сама расскажешь.
В этот момент зашёл отец и его охрана.
- Вот она, поедет с нами. Помогите ей, - прошу охрану.
- Всё хорошо, сынок?
- Да, - отвечаю я.
Как же меня раздражает, когда родители называют меня сынок. В мои двадцать шесть лет.
- Я поговорил с этой судьей. Нормальная женщина. Так что, думаю, всё обойдётся. У меня к тебе только один вопрос: почему ты так заступаешься за эту девушку. Она тебе понравилось?
От этого вопроса в теле начало всё кипеть: или потому, что действительно она мне небезразлична, или потому, что мы с отцом поругались, а он ведёт себя, как ни в чём не бывало, ещё интересуется моей личной жизнью.
- Отец, ты знаешь, я боец справедливости. Девушке нужна помощь. Я помогаю. Не более. А с тобой, я надеюсь, мы ещё поговорим.
Никитина, охрана и отец сели в чёрный Land Cruiser. Я сел в свой Volkswagen.
До конца перерыва оставалось десять минут. Взял телефон, три пропущенных от Руслана.