- Да, братан.
- Магазин закрыт. Хотя вывеска весит «Открыто». Походу, он заподозрил неладное или его напугали.
- Ладно, спасибо, уже разобрался. Ещё раз спасибо. Я спешу. Позже перезвоню.
- Бывай.
Мы подъехали к суду. Оставалась минута. Прошли по коридору. Никого. Все уже зашли.
Я показал свою ксиву и стража открыла дверь заседания.
Оставалось надеется на то, что в этой флешке действительно есть видео. Иначе, я вне поля.
Глава 11. Евгения
Объявлен перерыв. Мы с Михаилом Семёновичем покинули зал последними.
Я вся на нервах, кусаю свои губы настолько сильно, что кровь просачивается через трещины, приходится облизывать языком. Все ладони в следах от ногтей, когда я впивалась в них, чтобы сдержать слёзы.
- Евгения Константиновна, не волнуйтесь вы так. Максим Романович лучший следователь. Он обязательно найдёт улики и вас оправдают. Тем более, вы ему небезразличны.
Последнее предложение явно было лишним. Что значит небезразлична? Он ведёт себя со мной отвратительно: грубит, хамит, местами игнорит.
- Что вы хотите сказать? - недоумённо спрашиваю я.
- Девочка моя, я живу на этой земле уже много лет, и влюблённые глаза не спутаю ни с чем.
- Нет, вы ошибаетесь, - отрезаю я.
Он не стал отвечать, лишь посмотрел на меня с лёгкой улыбкой.
Час длился целую вечность. Эта неопределённость пугала больше, чем само заседание.
- Прошу всех войти, - сказал кто-то из страж.
Медленным шагом все начали проходить в зал и усаживаться на свои места.
Царёва нет. Где же он?!
До окончания перерыва оставалась минута.
Открывается дверь и в тёмном костюме с холодным, равнодушным взглядом входит Максим Романович. Уверенной, решительной походкой проходит вперёд. Рядом с ним идёт мужчина пожилого возраста, очень похожий на Царёва. А рядом у входа остановились два охранника. Неужели его отец занимает высокую должность?
- Всем встать, суд идёт.
Все послушно выполнили приказ. Судья огласила решение и дала слово Царёву.
- Мы отыскали человека, который скрыл улики. Но для начала я хотел бы продемонстрировать видео-доказательство.
Он поднёс флешку к ноутбуку секретаря, экран которого выводился на большой монитор телевизора. На записях с камер видеонаблюдения хорошо было видно, как Марина и Евгений, тот самый Женя, который был влюблён в меня с самого первого курса, но я сразу дала понять, что мы никогда не будем вместе, обливают здание керосином, поджигают бумагу. Чирк. Огонь.
- Это всё Иван, Иваан, - протяжно кричит Марина, - он уговорил нас с Женей на это преступление.
Как Марина и Евгений могли так поступить. Мы вместе учились четыре года, делали домашки, сдавали зачёты, готовились к дипломной работе и выпускному. В моей голове в этот момент всё перемешалось.
Иван пытался усадить её обратно, но она явно решила не отступать.
- Девушка, вы хотите что-то добавить? - спрашивает судья.
- Да, ваша честь.
Марина подошла к трибуне и начала:
- Иван собрал меня и Евгения у себя дома, и сказал, что хочет устроить поджёг и подставить Евгению, потому что она ему надоела, а избавиться от неё он не мог. Ну и ему хотелось развлечься…
- Она всё врёт, - выкрикнул Иван.
- Молодой человек, ещё одно слово, заключим вас под стражу, - строго ответила судья.
- Потом нам с Евгением стало стыдно и мы хотели рассказать всю правду, но Иван нам пригрозил своим отцом. Сказал, что он занимает высокую должность, и нам «влепят по полной», дословно цитирую, - сказала Марина.
- Почему вы согласились на это, вы, кажется, учились вместе?
- Евгений любил Женю долгое время, а она его отшила, он хотел отомстить. А я… я завидовала, потому что ей всегда всё легко доставалось: и учёба, и парни, и работа.
Тут она замолкла. На её лице виднелась злость, которая вырывалась через все её напряжение мышцы и скулы.
От этой правды у меня у самой все кулаки сжимались. Хотелось подойти и врезать ей, как следуют, и плевать на нормы морали.
- Вы отдаёте отчёт в том, что сейчас говорите?
- Да, - отвечает Марина.
Максим Романович подходит к секретарю и передаёт бумажку. Секретарь несёт её судье.
- На заседании приглашается Никитина Анастасия Дмитриевна.
В зал, в сопровождении двух охранников, тех самых, что стояли возле входа, входит женщина, лет тридцати. Хорошо одетая. В белоснежной блузке с воланами на руках, в бордовой обтягивающий юбке-карандаш, на высоких каблуках и дерзким взглядом.
Она подошла к трибуне и безразличным голосом ответила:
- Я не понимаю, что я тут делаю. Я спокойно обедала в нашем офисе, потом пришли эти, - указывая на Царёва и, по-видимому, его отца, - и забрали меня. В чём меня обвиняют?
Царёв передаёт другую флешку, на которой видно, как Анастасия, после разговора с Максимом Романовичем, заходит в его кабинет и через пятнадцать минут выходит, засовывая что-то в карман.
- Ваша честь, ключ от моего кабинета, есть только у меня. Никитина Анастасия Дмитриевна незаконным путём проникла в мой кабинет для удаления файлов с уликами, - произнёс Царёв.
- Анастасия Дмитриевна, что вы на это ответите?
- Я хотела приготовить сюрприз Максиму Романовичу, я давно в него влюблена и решила сообщить об этом оригинальным способом.
В этот момент мне стало грустно. Можно было и сразу понять, что такой взрослый мужчина встречается с женщиной. Она такая красотка...
- Господин Царёв, вам слово, - говорит судья.
- Это всё неправда, ваша честь, - произносит он.
- Нет доказательств, что это сделала Никитина, поэтому суд отклоняет данное заявление. А сейчас объявляется перерыв для дальнейшего оглашения решения.
Эти пятнадцать минут длятся вечно. Я стою рядом с Максимом Романовичем. Он разговаривает со своим, теперь уже точно, отцом и нервно злится, косясь на Никитину.
Возле Анастасии стоят два охранника и не дают ей уйти. Пока я любуюсь, как красиво одета Никитина, взглядом замечаю, как на меня смотрит отец Царёва.
- Сын, может, ты нас познакомишь?
- Да, отец, извини. Это Нелидова Евгения, а это мой отец Роман Кириллович.
- Приятно познакомиться, - вежливо представляюсь я.
Он как-то странно посматривает на сына. Может, я что-то не так сказала.
- Мне тоже, - лишь отвечает он.
Они ещё какое-то время болтали, прежде, чем войти в зал заседания. Периодически его отец смотрел на меня, чем очень смущал.
Мы вошли обратно в зал. Вновь встали, сели, как положено. Затем огласили решение.
- Суд решил Нелидову Евгению Константиновну признать невиновной. Для полного завершения дела к ответственности привлекаются Петриченко Марина Львовна и Абудаков Иван Сергеевич.
Как только Иван услышал своё имя, сразу двинулся к двери, чтобы сбежать. Стража вовремя спохватилась, скрутила его и надела наручники. Он начал кричать: «вы не знаете, кто мой отец», «позвоните ему».
Даже местами стало его жалко. Но я не должна ему сочувствовать, он со мной поступил очень плохо.
- Вы свободны, Евгения Константиновна, сейчас я отвезу вас в квартиру, чтобы собрать вещи.
- Спасибо большое вам, - говорю я Царёву и обнимаю его крепко. Как только понимаю нелепость ситуации, отхожу в сторону и извиняюсь.
- Всё хорошо, я рад, что дело закончилось благополучно. На одно дело меньше.
Сначала с улыбкой, а затем равнодушно ответил он.
Вот же сухарь, хорошо, что мы больше не увидимся.
Нас проводил до машины Михаил Семёнович и что-то с улыбкой сказал ему, когда тот наклонился правым боком к его губам. Отец Царёва, Никитина и охрана куда-то исчезли. Я их больше не видела.
Царёв сел в автомобиль и мягким голосом сказал:
- Можете, сесть вперёд, я не кусаюсь.
И улыбнулся мне.