Ульяна, приди в себя. Он несёт всякую чушь.
Попытайся вырваться. Удрать отсюда. У тебя это отлично получается!
Но всё тело отказывается двигаться, как парализованное.
Это из-за его рук, что задирают бедное платье?
— Я с вами спать не буду, — впиваюсь в его руки горячими пальцами. А они как из бетона. Не сдвинешь.
Одна рука обхватывает за талию, прижимает к металлическому твёрдому телу. А вторая протискивается под резинку колготок, скользит вниз.
— Перестаньте, — выдыхаю сама не своя.
А поздно.
Ладонь проникает в трусики, а пальцы накрывают напряжённую точку, которую хочу стереть с лица земли. Не может из-за одного глупого нерва предать всё тело.
Это бред!
Но нет же. Влияет. И ещё как.
— Я на вас в суд подам…
— Хорошо, — кусает за мочку уха. Ток пролетает по всем нервным окончаниям. Концентрируется между ног.
Дикость!
Не могут меня заводить страх и опасность! Ничего подобного! Мне жутко страшно! Я Басманова даже не знаю! И ненавижу его! Ненавижу!
А сделать ничего не могу. Где я, а где он.
— Хочу на это посмотреть.
Он делает одно круговое движение, и я вся сжимаюсь, невольно плотнее прижимаясь к его телу. Каменный, твёрдый член в его брюках чувствуется ещё отчётливее, и я даже понимаю, где головка.
Дура!
Опять пытаюсь вырваться. Но силы будто пропадают.
Я всегда была такая слабая? Не могла выбраться? Не могла держать под контролем своё дурацкое тело, которое сейчас горит как ненормальное от манипуляций этого мужчины?
Бесит! Бесит!
От того, что он делает и что вызывает!
И я ведь понимаю, что для него это ничего не значит. Я для него — очередная игрушка, с которой он решил позабавиться.
Так сложились обстоятельства. Если бы не та флешка…
Я бы не привлекла столько внимания.
А он дожимает меня. Добивает.
Как только трахнет меня — отстанет. Раз и навсегда.
Знаю это. Поэтому пойти навстречу ему не могу.
Я не хочу от него любви. Но и пользоваться собой не позволю.
Я себя ценю, и мне жутко обидно. Сейчас, наигравшись со мной, он просто поедет к другой. Использовав меня, как какую-то шлюху.
И бесит, что я таю. Возбуждаюсь от его умелых рук, которые вытворяют со мной всё это. Внутри всё горит. И сводит от нетерпения.
Дьявол!
Веду себя, как какая-то шлюха.
Я даже возбудилась…
Там всё мокро, что даже грязно хлюпает.
И теперь я ненавижу себя за то, что прекращаю сопротивляться. Обмякла на мужчине и в следующую секунду откидываю голову назад, укладываясь на его плечо. Свожу ноги вместе, зажимая ладонь Булата у себя между ног.
И, выгибаясь, издаю протяжный стон, разлетаясь на тысячи осколков.
Боже мой, это вообще что такое?
Внизу всё пульсирует, горит, и жутко мокро.
Из меня будто вытянули жизнь и вернули её вновь. Тяжело дышу, пытаюсь прийти в себя и уже не замечаю агрессивные поцелуи на своей шее. Его властные ладони на своей груди.
Проклятье!
Безвольная, слабая дура…
Отрываюсь от Басманова, дёргаю платье вниз. Выкинуть теперь его хочу.
Пересаживаюсь на сиденье напротив него.
Делаю это всё легко только потому, что узурпатор не держит. Даёт мне освободиться.
Надеваю обратно куртку, поправляя на себе вещи. И опять заостряю внимание на влаге между ног.
Мерзко становится.
— Обижаешься, — довольно усмехается козёл, хватая сигарету, которая давно вылетела из его рук и прожгла кожу салона. — Что оргазм поймала? Какая ты ещё маленькая и…
Ладонь сама поднимается в воздух. Я подаюсь вперёд и машинально, даже не думая, соприкасаюсь ладонью с его щекой. Больно, хлёстко, смело и без сожалений.
— Я вас видеть больше не хочу, — выпаливаю. Его голова сдвинулась на какой-то сантиметр вбок. В глазах — удивление и злость. — Не появляйтесь больше в моей жизни. Никогда.
Пока мы стоим на светофоре — не раздумывая дёргаю за ручку двери и вылетаю на улицу. Бегу быстро от обиды, злости, унижения.
Да. Именно унижения.
Я могла продолжить бороться против него. А сделала это. Поддалась, позволила творить со мной то, что произошло.
И теперь корю себя за это.
Ненавижу!
Наступаю на тротуар, чуть не поскальзываюсь. И пока меня точно не догнали — сигаю в первую попавшуюся маршрутку. Неважно куда. Лишь бы подальше отсюда.
Глава 24