Рука моментально при одной этой мысли плетью падает вдоль тела.
Они… знают?
Брат обнимает её не как девушку. Это немного успокаивает, но в то же время поднимает шквал ярости, растерянности и недоумения. Бешеный коктейль, от которого мутит, а голова кружится.
Что она здесь делает? Разве она не должна быть дома?
Почему стоит здесь, рядом с моим братом?
Ответ у меня только один. Но я не озвучиваю его, застопорившись и залипнув на милой улыбке на смазливом личике.
Какая она красивая… Её вечно чуть волнистые светлые волосы крупными локонами спадают по груди. А платье это… Белое, невинное, жутко ей подходящее.
Чёрт, если бы я мог, сейчас бы обнял её и поцеловал.
Сдерживаю этот порыв.
— Здравствуйте-здравствуйте, — проговаривает отец. — Как зовут твою спутницу, Мирон?
— Ульяна, — она представляется сама, протягивая свою хилую аккуратную ладошку.
— Приятно познакомиться, — мама, растерянная, тоже отвечает на рукопожатие. — Меня зовут Анна Анатольевна. В будущем, возможно, будете называть меня мамой…
Говорит это, а сама не верит.
Блять, голова пухнет, и я не представляю, что делать, как реагировать. Схватить её и молча увести отсюда? Или продолжить весь этот фарс, делая вид, что ничего между нами нет?
Мирон наверняка уже всё знает. И рассказал ей.
Рассказал?
И что она теперь думает? Ведь считает, что мы братья. Он ведь уточнил, что не родные?
Блять, заварил же кашу. Надо было сразу изъясниться, а не бегать и скрывать всё.
— Нет, мам, — усмехнувшись, говорит Мирон. — Она уже может смело называть тебя бабушкой. Ульяна — моя дочь.
В комнате воцаряется тишина. Я отчётливо слышу своё сердце, которое вырывается из груди и вот-вот её прорвёт. Шум в ушах, свист.
Всё должно было идти не так. Я планировал всё совсем по-другому. И знакомство их… Было не таким!
А теперь…
— Ух ты, — папа первый отмирает. — Неожиданно.
Сверлю Ульяну взглядом. Она делает вид, что меня здесь нет.
Цирк. Грёбаный цирк.
— Мирон, — кидаю брату, привлекая его внимание. — Поговорим? Наедине.
Глава 60
Глава 60
— У меня нет секретов от семьи, Булат.
Сукин сын. Никогда не думал, что брат у меня такой противный. А ещё интриган и двуличный.
— Говори здесь. Или тебе есть что скрывать?
— Нет, — цежу сквозь зубы и бросаю взгляд на свою малышку. То ли у неё амнезия, то ли она специально сроит из себя ангела рядом со мной и делает вид, что не знает меня. — Хорошо. Позже. Присядем? Кажется, вы шокировали маму.
Беру родительницу за ладонь и, не сводя пристального взгляда с этих двоих, сажаю женщину за стол.
— Да-да, — лепечет она, хватая салфетку и обмахиваясь ею. Охренеть. Не только её довели, но и меня. Еле сдерживаюсь. Огромное желание подойти к Уле, забрать её и закончить весь этот цирк.
Чёрт. Но вместо этого сажусь напротив блондинки. Ни на шаг от брата не отходит.
Мама с отцом начинают допрос, начиная семейный ужин. А я сверлю взглядом Ульяну.
Блять, и злиться не могу на неё.
Шикарна, как никогда.
Главное, чтобы её ротик не сболтнул лишнего.
А то, что обмануть меня вздумала… Так гормоны. Мало ли что в её головку маленькую взбрело? Пусть. Я на неё злиться не могу. Нет, могу. Но зла причинить… никогда.
Под этой атласной тканью в районе животика наш малыш.
Что ж, прощу ей эти дурацкие игры с братом.
А вот с ним разберусь. И устрою допрос. Сразу после того, как мы переступим порог дома, окажемся на улице.
История у них, конечно, огонь. Вся правдивая, ничего не скажешь. Выдумывать ничего не пришлось.
Только меня в ней нет.
— Интересно, интересно, — покачивает головой отец. Ведут они себя так, как и должны. Не кидаются к Ульяне с объятиями. Наоборот, ведут себя отчуждённо, хотя она — их родная внучка.
Плевать. Плевать на всё. Почему она не встаёт? Почему они не уезжают?
Мы сидим уже сорок минут, а может, и того больше.
Я сгораю от нетерпения.
— Булат сегодня такой тихий, — замечает мама. — Не проронил ни слова за вечер. На тебя не похоже, сынок.
— Да, не похоже, — тихо и медленно кидает брат. — Заболел?
— Нет. Все вопросы задают и без меня. Я сегодня слушатель.
Так и хочется снять всю эту лапшу с ушей. Но я жду.
Ульяна подаётся вперёд, к брату, и укол ревности заставляет сжать кулаки. Вытягивает шейку и что-то шепчет на ухо Бодрову.
Блять.
Держаться. Держаться.
Не убить.
— Извините, — подаёт свой нежный голосок. — Я отойду, и мы сможем поговорить ещё.