Малышка может начать нервничать.
— Нет. Все нормально.
— Ладно, звони.
Сбрасываю, засовывая телефон в карман.
Мельком посматриваю на провинциалку.
Нет…
Это прозвище уже в прошлом. Но на языке так и крутится.
— Пристегнись, — кидаю ей, услышав об аварии брата. Мало ли?
Она весь путь смотрит в окно, рассматривая улицы, прохожих. Изредка подпевает под музыку, кивая головой. Но слушается. Пристегивает ремень, как и говорю.
— Кстати, — задумчиво тянет, отрываясь от рассматривания дороги.
— Что?
— Как там Стас?
А, этот обсосок, сливший меня конкурентам…
Брат её какой-то из хрен знает какого колена.
— Уехал домой, к родителям, — говорю вслух.
Но на самом деле сидит в наркодиспансере. Но об этом я ей не скажу.
— Понятно…
Больше мы не разговариваем. Доезжаем до клиники. Помогаю малышке выйти из машины. Та принимает мою помощь, чтобы не упасть на льду.
— Иди аккуратно, — прошу её на входе в здание. Гололёд посыпали песком, но это все равно плохо помогает.
Держу Ульяну за ладошку и веду, как маленькую девочку.
Мне нравится…
Я так же и малыша нашего в садик и в школу отводить буду…
— Не спеши, пожалуйста, — автоматически сбавляю шаг от её просящего голоса.
Иду уже медленнее, посматривая сверху вниз на белую шапку с помпоном.
Она внезапно поскальзывается, ойкает, и я машинально обнимаю её, боясь, что упадёт.
— Прости, — виновато произносит, не поднимая взгляда с моей куртки. — Случайно.
— На ступеньках будь бдительнее, — прошу её снова, на этот раз хрипло. Почувствовал её в своих руках и тут же поплыл.
Медленно поднимаемся по лестнице, и я с облегчением отпускаю её в помещении.
Перенервничал. Боялся, что она упадёт, и не дай бог это скажется на нашем ребёнке.
Но нет. Мы спокойно доходим до кабинета врача, предварительно сдав одежду в гардероб.
Но ладонь мою не отпускает до сих пор. Сжимает холодными длинными пальчиками с красивыми ноготочками.
А как она мне ими спину царапала, м-м…
— Боишься? — ласково спрашиваю.
Она кивает, шумно сглатывая.
— Вдруг с ним что-то не так?
— А есть причины?
— Ну… нет.
Могли бы быть, если бы мы с Мироном и правда оказались братьями. А она — его дочерью…
Черт.
— Всё нормально, — сжимаю тонкие пальцы.
Дальше — для меня всё как в тумане.
Просыпаюсь тогда, когда Ульяна приспускает джинсы, задирает кофту. И мужик с датчиком смотрит на её плоский животик. С трудом сдерживаюсь, чтобы не послать его на хрен.
Хули смотрит?
Успокойся, Басманов. Это — врач.
Ага, а чего так зырит?
Сижу рядом, пока он водит датчиком ей по коже.
Говнюк.
— Вот сердечко. Бьётся, смотрите.
Поднимаю взгляд на чёрно-белый экран. Нихуя непонятно, но очень интересно.
Дёргается там что-то…
Сердечко нашего малыша?..
В мгновение вся злость пропадает, это чувство заменяется радостью.
Ребёнок…
— С ним всё нормально? — обеспокоенно верещит беспокойная будущая мама. — Ну, отклонений нет?
— Сердечко работает хорошо. Беременность соответствует срокам. На данном сроке ничего, к сожалению, не видно. Есть опасения?
— Нет, — улыбается Ульяна и трёт глаза. Она что, плачет там? — Ничего нет. Всё хорошо.
Вот дурашка…
Тут же хочется прикоснуться к щеке языком, слизать эти слёзы. Поддержать. Но пока только и могу, что сжимать её ладонь.
— Первый — всегда страшно, — пытаюсь разрядить обстановку. — За вторым придём, там легче уже будет. Да?
Она кивает, видимо, даже не услышав про второго.
— Можете одеваться. Снимки дать?
— Да-да, давайте, — поторапливаю его. Сделаю копии. Одни фотографии ей отдам, другие себе над кроватью повешу. И в машину. Чтобы больше не лихачил, не пил, зная, что у меня беременная девушка.
Меня так прёт на эмоции, что я поторапливаю Сиренину из кабинета. Чуть не подхватываю ее на руки и не несу из этой клиники. По-прежнему аккуратно спускаю её по ступенькам. Отвожу домой, по пути заезжая в магазин и покупая торт.
Счастливая мамочка перестаёт злится и уже в доме Бодрова сидит рядом со мной и смеётся, укладывая голову мне на плечо.
— Ещё девять месяцев… — вытягивает черно-белые снимки вперёд. — И мы увидим наше солнышко.
— Да… — расплываюсь в улыбке.
— Кого хочешь? — вдруг берёт меня за ладонь и играет с моими пальцами.
— Мне всё равно, — честно говорю. — Можно и девочку, и мальчика.
— Но ребёнок только один!
— Чуть попозже пойдём за вторым. Когда одна несносная девчонка перестанет меня динамить.