— Разве? — мягко спросила Гарриет.
Она присоединилась к собранию где-то на середине встречи и теперь тихо сидела в кресле, положив шляпу на колено и куря сигарету.
— Да, разве мы знаем? — повторил Уимзи. — Мы думали, что знаем, когда миссис Моркэмб представлялась нам невинной свидетельницей, но сейчас? Мне кажется, я вижу в глазах мисс Вэйн блеск, который означает, что она до чего-то додумалась и сейчас нам об этом сообщит. Говори, мы слушаем! Что же обнаружил Роберт Тэмплтон?
— Мистер Уэлдон, — медленно произнесла Гарриет, — ничего нечестивого в Уилверкомбе в тот день не делал. Он вообще не был в Уилверкомбе. Он не покупал воротнички. Он не ходил в «Уинтер-Гарден». Миссис Моркэмб приехала одна и одна же уехала, и нет ничего, что подтверждало бы, что Уэлдон сопровождал ее хоть в какой-то части поездки.
— О моя слава пророка! Моя репутация летит к чертям! Я сказал, что двухчасовое алиби будет разбито, а оно прочнее Дьявольского утюга. Я сказал, что история о поездке в Уилверкомб правдива, а она рассыпается в прах у меня на глазах. Я больше не буду идти по следу вместе с тобой. Навсегда прощай спокойствие! Прощай удовольствие! Ты уверена?
— Вполне. Я пошла в магазин мужской одежды и спросила, есть ли у них точно такие воротнички, как покупал мой муж восемнадцатого числа. Продавец поинтересовался, сохранился ли у меня чек и какие именно воротнички я имею в виду. Я описала внешность Уэлдона и его темные очки. Ни один человек не смог его вспомнить. Тогда я попросила их заглянуть в книгу повседневного учета. Они посмотрели и обнаружили то, что нужно. Помощник старшего продавца вспомнил воротнички и сказал, что их купила женщина. Женщина? Ах да, несомненно, моя свояченица. Я описала миссис Моркэмб. Да, именно эта леди. Тогда я купила шесть воротничков (вот они) и спросила, ждал ли мою родственницу в машине джентльмен. Мужчины ведь не любят ходить по магазинам. Нет, в авто никого не было. Помощник сам выносил пакет. Затем я отправилась в «Уинтер-Гарден» и, памятуя о том, что официантов уже расспрашивали насчет Уэлдона, поинтересовалась о миссис Моркэмб. Один молодой человек тут же вспомнил ее и даже упомянул, что она сидела с блокнотиком в руках и что-то записывала. Сведения для Уэлдона, разумеется. Затем я пообщалась с полисменом, который регулирует движение на Рыночной площади. Такой приятный, интеллигентный мужчина. Он вспомнил машину с забавным номером. В ней не было никого, кроме леди за рулем. И когда она уезжала из города, он опять обратил внимание на то, что в машине по-прежнему находится только женщина. Вот так. Конечно, Уэлдон и миссис Моркэмб могли встретиться в тот день, и она высадила его где-нибудь между Дарли и Уилверкомбом, но в самом городе он точно не был.
— Не был, — повторил Глэйшер. — И теперь нам ясно, где он находился. Ехал на чертовом животном вдоль берега — выехал в одиннадцать, а вернулся в половине первого или около того. Но зачем?
— Это тоже понятно. Он был Всадником с моря. Но Алексиса он не убивал. А кто убил?
— Ну, мой лорд, — заметил Ампелти, — придется опять вернуться к изначальной версии. Уэлдон принес плохие вести о заговоре, и Алексис с горя покончил с собой.
— Используя бритву Моркэмба? Нет, все это неверно, инспектор. Все неверно.
— Может, нам стоит спросить у Уэлдона? Если мы сообщим ему, что знаем про Моркэмба и письма, он может расколоться.
Уимзи покачал головой.
— Мы в глубоких водах, — сказал он, — следует быть осторожней. О, у меня идея! Что, если мы подходили к делу не с того конца? Ох, были бы у нас те бумаги, что Алексис посылал Борису, вдруг они могли бы подсказать нам что-то. Как вы считаете, где они? Возможно, в Варшаве, но мне так не кажется. Наверняка вся корреспонденция оттуда пересылалась Моркэмбу.
— Тогда, возможно, мы обнаружим их в Лондоне, — с надеждой предположил Глэйшер.
— Маловероятно. Тот, кто спланировал все это представление, не глупец. Если уж он приказал Алексису избавиться от всех улик, то и сам наверняка сделал то же самое. Но можно попробовать. Достаточно ли у нас сведений, чтобы получить ордер на обыск?